Воспоминания о людях и событиях моей жизни

Жизнь в Москве в 1943–1945 годах была трудной. Продукты и одежду, обувь и т.п. получали по продуктовым и промтоварным карточкам. Помню, что в 1943 и последующих годах рано утром я бегал за хлебом в булочную в Плотниковом переулке. Там уже стояла на улице очередь за хлебом. Наверное, попасть в булочную пораньше имело смысл, чтобы выбрать хлеб посвежее и более интересных (выгодных) сортов. Точно не помню, почему стремились взять хлеб пораньше, но всегда по карточкам хлеб можно было получить.

Большие трудности испытывали с дровами и керосином для приготовления еды и обогрева помещения. У нас была железная печка-буржуйка, в которой сжигали книги и ненужную мебель. Иногда мне удавалось найти на улицах, во дворах какие-то деревянные предметы, которые я притаскивал домой – все были довольны и приговаривали: "Вот теперь живем!" Для экономии топлива картошку варили в самоваре. Картофель чистили, клали в марлю, и этот сверток опускали в самовар с небольшим количеством воды. А самовар довести до кипения можно было щепочками и бумагой. Центральное отопление в доме начало действовать в конце 1943 года. С 1944 года еду приготовляли на керосинках, а керосин стали продавать по карточкам. По возвращении в Москву мама начала работать библиотекарем в школе № 46. Заработная плата, которую она получала, была очень маленькой. Я и Галя учились и никаких денег не получали, поэтому наше материальное положение было очень трудным. Для пополнения бюджета мы продавали старинные вещи в комиссионных магазинах. Кроме того, по выходным дням я, а иногда и Галя, ездили продавать какие-то второсортные вещи на вещевой рынок. Такие рынки называли тогда "толкучками". Действительно, народу на них бывало так много, что была толчея. Продать и купить на них можно было, что угодно: продуктовые карточки и поношенные ботинки, армейское обмундирование и посуду с трещинами, носильные вещи, присылаемые из Америки, и водку, немецкие трофейные часы и сухие целебные травы, книги, марки, аккордеоны - чего там только не продавали. Естественно, на рынке процветало жульничество: крали кошельки и вещи, вместо настоящих денег подсовывали так называемую "куклу" – в свертке сверху была настоящая купюра, а потом нарезанная бумага; давали посмотреть хорошую вещь, а потом в твоих руках оказывалось бракованное барахло. Милиционеры иногда устраивали облавы, но от них все научились "смываться". Мне и Гале удавалось иногда что-то там продать, в основном книги, и мы бывали очень рады.

Глава 8. Техникум трудовых резервов

В конце 1943 года в ремесленных училищах объявили о приеме во вновь организуемый Техникум трудовых резервов для подготовки преподавателей и мастеров производственного обучения. Я, конечно, подал заявление. При этом мне очень пригодился аттестат об окончании семилетнего обучения в школе, который я получил в эвакуации в Екатерининске. Тогда нам пошли навстречу и выдали такие аттестаты в марте, когда учебный год был еще не окончен. Без всяких осложнений я был принят в этот техникум. Это был мой первый сознательный и самостоятельный шаг к расширению своих знаний. Потом я еще несколько раз поступал аналогичным образом. В 1943 году в техникум приняли только москвичей и ребят, которые жили в пригородах Москвы. Наверное, в последующие годы принимали туда и ребят из других городов, но этого я не помню. Обучение проводилось на двух отделениях: механическом и электротехническом. Поскольку в ремесленном училище я учился на слесаря, то меня зачислили на механическое отделение. В каждом отделении было по несколько групп, в которых училось по 20 – 30 человек.

Для учебы в техникуме создали очень хорошие условия. Здание техникума находилось почти в центре Москвы на 2-й Миусской улице, недалеко от Белорусского вокзала. В нем имелись учебные классы, мастерские для производственного обучения, спортивный зал и столовая, в ней нас бесплатно кормили завтраком и обедом. Нам была выдана форменная одежда: брюки, китель и шинель с эмблемами на рукаве "ТТР" (Техникум трудовых резервов). Во главе этого большого хозяйства стояла директор Юлия Семеновна Манькович. Она была крупной дамой с властным голосом и твердым характером, по-моему, ее все побаивались.