Воспоминания о моем отце

Жене Рычагова Нестеренко тоже не терпелось стать Героем. Она выдвинула лозунг об ответном полете летчиц с Дальнего Востока в район Киева. Для самолета эта реклама уже была не нужна, но отличиться очень уж хотелось. Оказалось, что на Востоке нет ни одной взлетной полосы, с которой мог бы взлетать такой тяжелый самолет. Специально построили взлетную полосу на Большом аэродроме в Хабаровске. Я слышал о подготовке полета от папы, которому немало было поручено в этом вопросе. Но дата вылета мне была не известна. Поэтому полной неожиданностью стало для меня сообщение в газете о том, что правительство разрешило летчице Нестеренко прекратить полет в районе Свердловска ввиду вставшего на пути грозового фронта. Так неудачно кончился этот никому не нужный полет. Приятным воспоминанием о нем осталась взлетная полоса.

В Ворошилове мы прожили около года. В это время была введена должность помощника командующего по эксплуатации самолетов. Из папиного ведения забрали инженерно -авиационную службу, и он заскучал по любимому делу. На новую должность Рычагов пригласил бригинженера Ивана Семеновича Трояна, который был у Рычагова мотористом в бытность его простым пилотом. Трояны приехали из Киева и стали нашими соседями по квартире. Иван Семенович был значительно старше папы, имел большой стаж в авиации и был награжден орденом Ленина. В молодости он попал в авиакатастрофу, и ему заменили в черепе сломанную кость золотой пластиной. Троян был общителен, любил пошутить, интересно рассказывал. Мне он очень нравился. Его жена, Мария Александровна, была типичной хохлушкой: толстовата, энергична и чуть лукава. Сын Виктор был моим ровесником, но учился на класс младше.

При очередном образовании Дальневосточного фронта папу опять перевели в Хабаровск. На этот раз помощником командующего ВВС по эксплуатации. Это было в 1939 году. Первое время мы жили в гостинице, потом нам дали квартиру на Большом аэродроме в новом четырехэтажном доме, и я пошел учиться в ту же школу, где я учился в четвертом и пятом классах. Папа ездил на службу в Хабаровск на эмке. Командующим ВВС был Павел Федорович Жигарев. В этот год я папу почти не видел, так как он приезжал домой поздно, а выходных дней у него не было.

Это был трудный год. С продуктами стало значительно хуже, чем прежде. После Хасанских событий с Дальнего Востока выслали всех корейцев в Среднюю Азию и Казахстан. Базары опустели. Раньше на Дальнем Востоке все овощи выращивались корейцами. Они ступеньками обрабатывали склоны сопок и оврагов, обращенные к солнцу, и получали хорошие урожаи длинных огурцов, длинной редиски, лука и других овощей. Кроме этих продуктов они торговали еще диким виноградом, кедровыми орехами и семечками. При торговле они не пользовались никакими мерами веса или объема. Единственным мерилом был рубль, или, как он выговаривали, «любаля». В зависимости от конъюнктуры рынка кучка редиски могла быть больше или меньше, но стоила они всегда «любаля». И вот этих тружеников сселили с земли отцов. Возможно, среди них и были японские агенты, но пострадали все корейцы, старики и дети, и красные партизаны-орденоносцы. Пострадали за узкие глаза. Вместе с ними пострадало и городское население, поскольку питаться людям стало совсем нечем.

Летом шла война с Японией, которую тогда называли конфликтом на Халкин-Голе. ДВФ опять разделили на две ОКА. Папа остался в Хабаровске. 2ОКА стал командовать Конев, будущий прославленный маршал. Штерн уехал в Читу командовать образовавшимся Забайкальским фронтом.

Мне сейчас трудно определить, что я знал о Халкин-Голе тогда и что узнал позже. Наиболее информативны воспоминания Константина Симонова о его беседах с Жуковым на тему о Халкин-Голе.

Вначале корпусом в Монголии командовал Фекленко. Командовал он неудачно, пятился под натиском японцев, уступая им территорию. Имелись даже случаи панического бегства нашей пехоты. Якобы, Сталин спросил Ворошилова, что тот знает о Фекленко. Тот ответил, что совсем ничего не знает. «Как же так можно? Ведь он у тебя единственный воюющий комкор. Может быть, его заменить?»– спросил Сталин. Присутствовавшие при разговоре Тимошенко и Пономаренко в один голос предложили кандидатуру Жукова, который в этот момент был заместителем командующего Белорусским Особым военным округом. Сталин спросил Ворошилова, откуда ему известна эта фамилия. Ворошилов ответил, что от Жукова было письмо с протестом против несправедливого наказания по партийной линии. На вопрос, что показала проверка письма, Ворошилов ответил, что Жуков оказался прав. «Тогда так и решим,» – сказал Сталин.

Жуков был в войсках, когда получил приказ к десяти утра следующего дня быть в приемной у наркома. Он задал только один вопрос: «Шашку брать?» Став командующим корпусом, Жуков подчинялся только наркому обороны, но его стали пытаться учить уму-разуму и маршал Кулик, и командарм 2 ранга Штерн, обосновавшиеся в штабе корпуса. Жуков их обоих выгнал, а потом принялся за японцев. Он провел операцию на окружение, и все японские войска были уничтожены.