Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века

Новый владелец наш, подполковник, не злой человек, но с детства распущенный, не так-то охотно держался солидного круга знакомых своего семейства, даже тяготился приличием визитов и жил по-своему, так что прежние связи расстроились и даже родные не хотели с ним знаться. Вместо их нашлись ему угодники, люди неказистые, но с отличным достоинством: попить, покутить готовы один за троих, да восхвалить добродетель хозяина и ум его Соломонов, да посплетничать, или и познакомить с красивеньким личиком. Жизнь шла как по маслу. Сытный стол ежедневно готовился на тридцать и более особ разного звания и пола. В шесть часов кончался обед, потом окна на Невский (жил подполковник в самом Петербурге) закрывались ставнями, и начиналась потеха. Музыканты, песенники, буфет. Перед попойкой обыкновенно хором кант: «Братья, рюмки наливайте, осушайте в рюмках дно!»[124] Потом песни и пляски. Наскучит — врассыпную, в зале настелют мягких ковров, сядут на них чинно рядышком и затянут любимую «Вниз по матушке по Волге»[125]. Когда и это надоело, готова другая забава: в теплой комнате можно щеголять в адамовом костюме…

Втерлись в расположение нашего барина также и люди, имевшие цель не только покутить, но в доме богатого хозяина открыть карточную игру. Коноводы этой «золотообрезной компании», как их называли, народ тонкий, хитрый, повели свое дело с уменьем: они залучили несколько человек, пристрастных к банку из знатной молодежи. Хозяин сам не имел большой охоты к картам, но, увлекаясь фамильярностью знатных посетителей, случалось, тоже «примазывался» и поплачивался: что ему значило потерять несколько тысяч! Только раз получил он от одной иностранной конторы значительный куш за проданное железо. Пронюхали об этом приятели. Одни явились к обеду, привезли мешок червонцев и дали хозяину на сохранение, не считая. Другие приехали, когда подполковник, уже сытый и пьяный, взяв рюмку, провозглашал обычный стих: «Ну, друзья, Бог вино нам дал на радость. Старость в нем находит младость и всем горестям конец»[126]. Подтянули, выпили хорошенько, затем открыли игру. Привезенные деньги разложили по столам. Сперва пробавлялись все мелкими ставками, так что хозяину, хотя и не игроку, досадно сделалось, зачем никто не рискует покрупнее. В поощрение он сам ставит карты на всех столах: три выигрывают, одна убита, еще несколько даны, всего получил около десяти тысяч. Богачу это не находка, он лишь рад, что расшевелил гостей. Оставил их, в другой комнате еще подкуражился, а тут ему кричат:

— Сергий Савич! без вас игра опять затихла.

— Ну, — говорит, — так я же им дам!

Входит, ищет стол, где куча денег побольше, берет шестерку, «ва-банк!».

Убита…

Нечего делать, надобно расплатиться. «Сколько», спрашивает, сосчитали, и в груде золота оказалось банковыми билетами двести тысяч… Приказал управляющему заплатить сполна, только в этот вечер сильно нарезался.

Кроме бахвальства и замашки кутнуть, барин наш имел еще охоту к лошадям, не зная в них толку, а хотел всех перещеголять. Такие охотники — большой клад для барышников, они его и оплели. Поладили с лакеями, чтобы вовремя доложили, повели дружбу с кучерами, сперва продавали хорошо, честно, а потом и повалила всякая кляча. Такими покупками битком набились барские конюшни в городе и на даче. Когда же увидели прошлецы, что лошадей девать больше некуда, тогда пошла иная манера. Приходят, бывало, и который поречистей докладывает:

— Эх, батюшка, Сергий Савич, лошадки-то ваши хороши, только позастоялись, да и давненько изволили в стойла поставить; нужно бы свеженькими обзавестись. Вот нам с Битюга ведут коньков Масоловского завода[127]

, и свидетельство имеем: вот бы вам уж как к руке!

А он:

— Что, ребята, купить бы купил, девать некуда. Разве меняться?

— Изволь, отец, лишь бы угодить твоей милости…

И велит трех за одну отдать, да еще с прибавкой наличными (без чистогану барышник не отойдет).