Воспоминания. Том 1. Родители и детство. Москва сороковых годов. Путешествие за границу

Образование Николай Васильевич Чичерин получил более чем скромное. «13 лет он окончил изучение языка у тамбовского семинариста, потом учился в полку, переписывая то, что ему нравилось в книгах, и стараясь отгадывать правила и красоты языка, не имея никого, кто бы мог их ему объяснить». Но природная сметка вывела его на широкий путь. Крупный тамбовский помещик, он в 30-х годах умножил свое состояние промышленной предприимчивостью по винному откупу. В 1834 г. он, говоря словами его сына, «кроме крупной доли в Тамбовском откупе, взял еще Кирсанов; 8 лет он держал эти города; под его непосредственным надзором предприятие шло успешно, и мало-помалу полученные им от отца 300 дес. возросли до 1300». И по политическим своим убеждениям, этот типичный представитель нарождавшейся дворянской буржуазии, выработал себе чисто буржуазные умеренно-либеральные взгляды. В его кабинете висели портреты «освободителей народов» – Вашингтона, Франклина, Каннинга – которые после его смерти вместе с его убеждениями по наследству перешли к его старшему сыну; но, «как русский человек, он понимал положение России, потребность в ней сильной власти. Поэтому он всегда относился к власти с уважением и осторожно… Когда в 50-х годах заговорили о реформах, он вполне признавал их необходимость, но смотрел вперед с некоторым сомненьем, опасаясь неизвестного будущего и полного переворота в частной жизни».

В этой обстановке, соединявшей блеск старого дворянского быта, основанного на крепостном праве, с новыми запросами буржуазного хозяйства и буржуазной идеологии, Б. Н. Чичерин рос настоящим барчуком, окруженный заботою и холею. Его не отдавали учиться в училище, и он получил чисто домашнее образование, пользуясь уроками частных учителей. Для подготовки в университет он вместе с братом был отвезен в Москву, где готовился к экзаменам под руководством лучших профессоров университета; на экзамен его, 16-летнего юношу, повез отец. И в университете Чичерин попал в тесную среду дворянской молодежи, образовавшей «аристократический кружок», державшийся особняком, на который несколько косилось остальное студенчество. «Люди с одинаковым воспитанием, – откровенно говорит он по этому поводу, – естественно сходились друг с другом скорее, нежели с другими».

Богатая дворянская среда, в которой родился и воспитывался Б. Н. Чичерин, наложила сложный отпечаток на всю его идеологию. В его «Воспоминаниях» ярко выступает почти наивная идеализация поместного дворянства и наряду с этим высокомерно пренебрежительное отношение к городской буржуазии, к «купцам», о которых он отзывается не иначе, как с какой-то презрительной снисходительностью.

Особенно характерно вырисовывается дворянская окраска Чичерина в его взглядах на дворянские привилегии. Всякий раз, как в самом дворянстве или в правительственных кругах возникал вопрос об уравнении дворянства в правах с прочими сословиями, в нем вспыхивал полемический задор. Как умный человек, он не мог не согласиться с справедливостью такой меры, но спешил оговориться, что проведению ее в жизнь должно предшествовать коренное переустройство всего государственного порядка. Так высказался он по поводу нового воинского устава Александра II, «когда само московское дворянство… рукоплескало отнятию присвоенных ему дворянскою грамотою прав». «Это была, – пишет он, – отмена основной статьи жалованной дворянской грамоты, которою дворянству на веки веков даровалась свобода от обязательной службы. При разрушении государственного строя, опиравшегося на сословные различия, и водворении на место его порядка, основанного на всеобщей свободе и равенстве, эта льгота рано или поздно, конечно, должна была пасть. Но нежелательно было уничтожение исторически укоренившейся свободы без замены ее другою, высшею. С точки же зрения чисто дворянской, подчинение благородного сословия рекрутчине, наравне с мужиками, шло наперекор всем понятиям о дворянской чести, которые установились в течение столетия».

«Среди самого дворянства выдающиеся люди находили мое направление слишком консервативным», – не без чувства удовлетворенного самолюбия пишет он. Недаром петербургский предводитель дворянства П. П. Шувалов, которому представили Чичерина в качестве «un des races defenseurs de la noblesse»[3], отвечал не без язвительности: «Je trouve que Monsieur nous defend trop»[4]

.

Так, на всем протяжении своих записок Чичерин остается тем, чем он был по происхождению, – дворянином, дворянином умным, просвещенным, далеким от крепостнических вожделений своего сословия, но насквозь проникнутым с детства воспитанными классовыми представлениями и взглядами.