Воспоминания. Том 2

У графа Ламсдорфа был целый архив неофициальных или полуофициальных особенно секретных и пикантных политических бумажек не только за то время, когда он был министром, но и за время других министров начиная с царствования Александра III-го. Он мне говорил, что это такого рода бумаги, которые он не может передать в архив. Возвратясь из заграницы прошлою зимой, я уже застал графа совершенно больным. Через несколько месяцев его пришлось отправить полуумирающего в Сан-Ремо. Я, между прочим, спросил его, что он думает делать со своими бумагами. Он мне ответил, что в случае его смерти он должны быть переданы его другу, князю Валериану Оболенскому, его товарищу, который знает, как с ними поступить. Через несколько недель по приезде в Сан-Ремо граф Ламсдорф умер. Его тело привез князь Оболенский. Как только похоронили Ламсдорфа, Его Величество назначил своего генерал-адъютанта кн. Долгорукого и одного чиновника министерства иностранных дел разобрать бумаги гр. Ламсдорфа. Князь Оболенский вмешался в этот инцидент, указав на волю покойного графа. Тогда князя Оболенского допустили разбирать бумаги с Долгоруким, но через несколько дней умер и князь Оболенский. Что теперь будет с этими бумагами? Конечно, наиболее пикантные будут уничтожены и таким образом многие политические секреты будут похоронены.

Итак, будучи уже председателем комитета министров, я должен был вести с Германией переговоры о возобновлении торгового договора. Я стоял на том, чтобы возобновить действующий договор на 282 новое десятилетие или хотя бы на меньший срок. В начале 1904 года вспыхнула Японская война, которую Вильгельм вполне предвидел, впрочем, это должны были предвидеть все не слепые, умеющие хотя немного разбираться в действующих политических элементах.

Как только война вспыхнула, Вильгельм начал выражать Государю свою преданность и верность. Он удостоверил Государя, что Он - Государь может быть покойным относительно западной границы - Германия не двинется. Но между прочим выразил желание, чтобы Россия помогла Германии заключить торговые договоры на началах нового таможенного тарифа, только что проведенного через рейхстаг, по которому значительно повышались таможенные пошлины, в особенности, на сырье сравнительно с прежним Бисмарковским тарифом, по которому на это сырье и без того были весьма высокие пошлины. Я предложил держаться прежней точки зрения, не желая ничего уступать Германии. Все мои ноты, составленные в этом направлении и передаваемые в Берлин через министра иностранных дел, предварительно одобрялись Его Величеством, но вдруг возбудился вопрос о необходимости обсудить это дело в совещании. Председателем совещания был назначен я, а членами министр иностранных дел граф Ламсдорф, министр внутренних дел Плеве, министр финансов Коковцев, главноуправляющий торговым мореходством Великий Князь Александр Михайлович и, кажется, еще военный и морской министр. На этом совещании было придано особое значение просьбе Вильгельма, адресованной Государю, дабы он оказал содействие к заключению столь нужного Германии торгового договора, причем было обращено внимание на обещание Вильгельма - быть покойным относительно западной границы во время нашей войны с Японией. Уже тогда произошли все наши первые неудачи на поле и водах брани.

Великий Князь Александр Михайлович особенно настаивал на необходимости оказать внимание Императору Вильгельму и во всяком случае не доводить дело торгового договора до резкости, а тем более до разрыва.

Плеве, подозревая, что Великий Князь, женатый на сестре Государя, выражает Его желание, начал поддерживать эту точку зрения, что урон, причиненный нашему сельскому хозяйству возвышением германских пошлин, нужно покрыть другими путями.

Министр финансов объяснил, что теперь ведется война на те резервные фонды, которые, уходя с поста министра финансов, я оставил, что приходится уже для войны прибегать к займам, что мы нуждаемся в немецких денежных рынках, а потому нужно быть 283 уступчивым в торговом договоре, но взамен того выговорить у германского правительства, чтобы оно не препятствовало нашим займам. Граф Ламсдорф высказался, что собственно с чисто дипломатической точки зрения к особой уступчивости прибегать нет надобности, но одновременно наш посол в Берлине граф Остен-Сакен доносил совершенно противное.

Я заявил, что с экономической точки зрения делать уступки против существующего торгового равновесия России крайне невыгодно, что я до сих пор решительно отказывал Германии в ее требованиях, заявляя о необходимости сохранения существующего договора, а в случае желания Германии изменить свои пошлины, мы соответственно повысим свои, в мере сохранения суммою обложения существующего равновесия. Я рассчитывал на этом держаться, не входя в компромиссы, но если в виду войны признается необходимым с политическо-стратегической точки зрения и в виду необходимости займов пойти на уступки, то это должно быть сделано, но лишь исключительно по этим соображениям, с явным уроном экономическому положению России.