Аннотация:

Вторая часть. Окружение под Харьковом в 1943-м, плен и побег. Текст местами дерганный, так как отец писал долго, иногда возвращался мыслями к уже написанному и не всегда следил за плавностью повествования. Я немного привел в читаемый вид оцифровку. По хорошему надо бы плотно править текст, но возможно займусь этим в будущем, когда, сам не знаю.

Часть 2

Весна медленно, но упорно входила в свои права, оттесняя на задний план остатки суровой зимы. На разбухших от грязи дорогах с трудом передвигались машины. На обочинах еще с зимы валялись убитые лошади. Санная дорога иcчезла, летняя еще не наладилась. Те редкие машины, которые с трудом продвигались по непролазной грязи, часто попадали под бомбежки и не возвращались. Солдаты были голодны. Интенданты где-то доставали пшеницу, которую выдавали по норме вместо пайка. Участились случаи мародерства. Некоторые красноармейцы вырезали куски мяса у еще не сгнивших, убитых зимой лошадей, варили потихоньку и ели. Трибунал строго судил таких.

Однако несмотря ни на что, еды не было. Кушать хотелось. Собственно, дохлыми лошадьми питались те, кому религия разрешала кушать конину. Да и сами лошади выглядели не так уж отвратительно. Они были убиты, а зимние морозы сохранили их как в холодильнике. Сытно и безвредно. Другие же, которые не находили ничего лучше, ходили на неубранные подсолнечные поля. Набивали целые вещмешки подсолнухами и бесконечно грызли. Мы же с Мишкой придумали ловить на петли больших как кошки крыс. Они в изобилии водились в сарае, в котором мы жили. Ночью они дрались, прыгали через нас и здорово пищали. Мишка был более прожорлив, а потому и соблазн у него был большим. Он их жарил на вертеле и уверял, что на вкус они похожи на зайчатину. Я же робел перед таким сомнительным лакомством. Так мы жили, пока вдоль дорог не появилась травка. Зажелтели одуванчики. Стало теплее. Из занавоженных сараев перебрались в землянки. Повеяло свежим и теплым весенним ветерком. Просохли дороги. Питание стало нормальным. Солдатам стали выдавать даже водку. Однако по старой привычке, все еще ходили в поле и грызли подсолнухи. Солдаты приободрились. На фронте стояла тишина и несколько дней подряд не было слышно даже отдельных разрывов снарядов и бомб. Будто все дело решили покончить миром. Однако армия была занята своим солдатским делом и готовилась к бою: пехота, как ей всегда положено, маршировала, а связисты тянули связь. Минометчики без конца разбирали и чистили свои минометы. В свободное от занятий время, солдаты предавались своим мирным воспоминаниям. Разговоры велись о прошедшем детстве, вспоминали юность и свои любовные похождения. Всего чаще разговор шел о еде. Кто чего кушал, сколько и что он сам умеет приготовить. О ней могли говорить сколько угодно.

Каждое утро нам обязательно читали политинформацию. Сводки с фронтов. Мы выслушивали весьма внимательно. Потом политрук, обещая нам скорую победу, приводил благоприятные для нас примеры. Он говорил это ежедневно и мы знали наизусть, что немцы уже выдохлись, им нечего кушать. Мы, поэтому, хорошо знали, что наши враги немцы едят на фронте крыс, а их самих заедают вши. Один чудак, по этим признакам, брался предсказывать окончание войны. Он говорил, что война кончится сразу, как только у немцев не останется крыс. Шутки тоже были разные. Ежедневно мы слышали, что немец разут, раздет и голова его одурачена. Немецкий солдат не знает, за что он воюет. И это есть главное отличие нашего солдата от немецкого. Наш солдат сознателен и он знает, за что воюет. На политзанятиях это говорили ежедневно, а потому все это было страшно скучно и многие солдаты втихомолку дремали. Однажды нам выдали винтовки. Радости было больше чем надо. Особенно радовались молодые солдаты. Пожилые оставались равнодушны.