Воссоединенный

Ахмос устроился у стены пещеры, накрылся своим плащом, и места хватило бы нам обоим. Я села рядом с ним, опустила голову на его плечо. Даже сейчас я ощущала напряжение его мышц под туникой. Сияющие камни сияли как олово, мягкий свет исходил от шерсти и грив единорогов, и пещера была укутана романтической мягкостью.

Моя голова сонно кивала, мысли стали рассеянными, но я не сдержалась и посмотрела на прекрасные черты мужчины, державшего меня так, словно я была самым ценным сокровищем в мире. Наконец, я оказалась в тихом пространстве между пробуждением и сном и услышала тихие голоса. Они успокаивали меня. Я словно засыпала, пока кто-то любимый читал сказку.

— Вам обеим нужно отдохнуть, Эш, — сказал Ахмос.

Я видела его, слышала, ощущала прикосновение, но знала, что он смотрит не на меня.

— Знаю, — сказали мои губы. — Просто… просто мне нужно кое-что знать.

— Что же?

— Кого ты любишь?

Я посмотрела на Ахмоса и увидела его сияющие лунные глаза. Они казались далекими, словно он утаивал секреты, но это могло мне только казаться.

— Что ты хочешь узнать, Эшли?

— Вопрос простой, красавчик. Я спрашиваю, кого из нас ты любишь? Тию, Лили или меня?

— Мои чувства должны ограничиваться только кем-то из вас?

— А наши? Я думала, ты не собираешься делиться с братьями.

Его тело напряглось на миг, выражение лица стало мрачным, как море перед бурей. Я поежилась. А потом, так же быстро, как буря поднялась в нем, она утихла, и поверхность стала спокойной.

— С братьями мы разберемся, когда придет время.

— Лили может верить, что любит тебя, ведь ты сильный, мило улыбаешься и сладко целуешь, но как она поступит с Амоном, если даже не помнит себя?

— Думаю, ей придется взвесить варианты и сделать выбор.

— Решать не только ей.

— Я знаю. Как я могу не знать?

— Тебе помогло бы, если бы кто-то был в твоем углу, так сказать.

Ахмос улыбнулся.

— Ты в моем углу, Эш?

— Не могу точно сказать. Амон тоже красив.

Он замер, коснулся пальцем кончика моего носа и спросил:

— А кого бы ты выбрала, Эшли?

— Не честно спрашивать меня, когда сам еще не ответил.

Он выдохнул, обхватил мою ладонь и переплел пальцы с моими.

— Я не могу разделить свои чувства к каждой из вас, — сказал он. — Я уважаю всех вас. Забочусь о вас.

— И любишь всех нас?

Ахмос улыбнулся, но осторожно, это была печальная пародия того, каким счастливым он был до этого.

— Ах, вот и ответ, да? — сердце ранило грудь, как раскаленный камень.

Я продолжила, осторожно подбирая слова, словно от них могли онеметь губы.

— Хорошо. Если это тебя топит, не мучай меня мелководьем, любимый. Просто быстро разбей мне сердце, — я дразнила его словами, чтобы разжечь огонь. Чтобы он не сдержался и высказал правду. Я была для него ничем, жалкими остатками девушки, которой уже давно не существовало.

Не важно, что меня пленила его близость, что я хотела коснуться его, и чтобы он коснулся в ответ, что я считала его лучше прекрасных сверкающих камней, и что его руки успокаивали лучше, чем самое мягкое гнездо в лощине фей. Его слова поразят меня, как он расправлялся с врагами. Они будут ножом, который уничтожит меня. Слезы текли из предательских глаз по моим щекам.

Ахмос обхватил мое лицо и вытер слезу большим пальцем.

— У тебя был венок из цветов яблони в день, когда ты спряталась в дереве.

— Я… да, — испуганно ответила я.

— Ты знала, что тебя убьют так же легко, как дерево?

— Лучше смерть, чем позор.

— Он бы опозорил себя, а не тебя. Если бы я там был, я бы убил его.

— Но ты не любишь убивать.

— Да. Не люблю. Но любой человек, который навредил невинной милой девочке, какой ты была, не может ходить по земле или по другому месту.

Он нежно провел пальцами по лбу, убирая пряди волос, прилипшие к моим мокрым от слез щекам, и заправляя их за ухо. Мое выжатое сердце стукнуло, но слабо, как палка по изорванному барабану.

Феи могли умереть от разбитого сердца. И они могли полюбить лишь одного. Я не думал, что такое случится со мной. Как я смогу любить кого-то в преисподней? Дерево постаралось спасти меня, чтобы я погибла на этой одинокой планете? Нелюбимая и нежеланная.

Я хотела, чтобы Ахмос просто покончил с этим. Обрушил все, а не пытался втереть мед в нож, которым пронзит меня. Каждое прикосновение его пальцев было пыткой. Напоминанием, что я просто носила лицо девушки, которую он любил. Той, которая могла коснуться его в ответ и обнять. Что я могла ему предложить? Чего ждала?