Восстание королевы

Я уткнулась лицом ему в рубашку, словно мне было пять лет, и вдохнула морскую соль, въевшуюся в складки ткани. Его рука нежно коснулась моих волос. Несмотря на то что мы были пленниками, что утром он едва не потерял голову, а меня прошлой ночью чуть не закололи, я чувствовала себя в безопасности.

– Идем внутрь, – сказал Журден, подталкивая меня к дому.

Только теперь я вспомнила о лорде Аллена, которого так и не поблагодарила за спасение жизни моего отца-покровителя.

Я прервала объятия и обернулась, ища глазами всадника. Ветер играл в траве, светила луна, на дороге остались следы копыт – и все.

Я снова разревелась, увидев Люка, ожидавшего в доме. Прижав к груди, он закружил меня, словно в танце. Я смеялась сквозь слезы, пока они не высохли на щеках.

Журден закрыл и запер дверь. Втроем мы встали в круг, держась за руки, склонились друг к другу, улыбаясь, тихо празднуя победу.

– У меня есть что рассказать вам, – проговорила я, и Люк быстро приложил палец к губам, приказывая молчать.

– Надеюсь, тебе понравился Дамэн, – громко произнес брат, подойдя к столу, который нельзя было увидеть из окна. На нем лежали лист пергамента, перо и чернильница. Люк притворился, что пишет, поднес палец к уху и указал на стену.

Стражники подслушивали. Я кивнула и начала писать, вслух восхищаясь величием замка.

«Камень у меня».

Прочитав это, Журден и Люк вскинули на меня глаза, полные радости. Камень загудел.

«Где?» – быстро написал Люк.

Я похлопала по корсету. Журден кивнул, и на секунду мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Он отвернулся, пока я не заметила этого, и налил мне воды.

«Храни его, – добавил Люк. – С тобой он в безопасности».

Я взяла чашку из рук Журдена и кивнула. Люк смял пергамент и бросил его в огонь. Мы сели у камина и стали болтать о пустяках, чтобы утомить наших надсмотрщиков.

* * *

На следующий день я поняла, как трудно находиться под постоянным наблюдением. Все наши разговоры подслушивали. Если я хотела выйти на улицу, за каждым моим шагом следили стражники. Мы хотели вырваться из плена и отправиться в Миствуд через две ночи. Риск был велик: их было двенадцать, а нас – всего трое.

В полдень Люк составил план и дал мне его прочесть. Они приехали в Мэвану безоружными, но у меня на бедре остался кортик, и, ознакомившись с планом побега, я отдала его Журдену.

– Он тебе не понадобился? – прошептал он, спрятав оружие в камзоле.

– Нет, отец, – проговорила я. Мне все еще не удалось рассказать им о моей ране. Я потянулась к пергаменту, чтобы поведать им об этом, но в дверь постучали.

Люк вскочил на ноги, открыл дверь и вернулся к нам с корзиной еды.

– Лорд Аллена очень щедр, – заметил брат, выкладывая на стол еще теплый хлеб, круги сыра и масла, кувшин с соленой рыбой и груду яблок.

– Что это? – спросил Журден, заметив листок среди буханок.

Люк поднял пергамент со скатерти, кусая яблоко.

– Это тебе, отец. – Он протянул письмо Журдену, и я увидела, что оно скреплено красной восковой печатью с взвившимся в воздух оленем.

Я отложила перо и принялась вместе с Люком изучать содержимое корзины. Разворачивая хлеб, я услышала резкий вздох Журдена, почувствовала, как потемнело в комнате. Мы с Люком обернулись к нему. Он смял пергамент – его пальцы изогнулись, как птичьи когти.

– Отец! Отец, что такое? – тихо спросил Люк.

Журден не удостоил сына взглядом. Не знаю, слышал ли он его, но смотрел только на меня. Мое сердце упало и разбилось, а я даже не понимала, в чем дело.

Отец-покровитель смотрел на меня с такой яростью, что я отступила к Люку.

– Когда ты собиралась мне сказать, Амадина? – проговорил Журден холодным, отстраненным голосом, который я слышала только раз, перед тем как он убил разбойников.

– Я не знаю, о чем вы! – выдохнула я, прижимаясь к Люку.

Журден схватился за край стола и отшвырнул его – свечи, корзина с едой, чернила и пергамент разлетелись в разные стороны. Я отшатнулась, Люк вскрикнул от удивления.

– Отец, приди в себя! – прошипел он. – Вспомни, где мы!

Журден рухнул на колени, все еще сжимая пергамент. Побледнев, как луна, он уставился в пустоту.

Люк метнулся вперед и выхватил листок у него из пальцев. Медленно и тихо он встретился со мной взглядом и протянул мне письмо.

Я не знала, что могло так разгневать Журдена. Мои глаза побежали по завиткам слов, и мир вокруг раскололся.

Дэвин Мак-Квин!

Мне показалось, что лучше уведомить тебя: я продлил твою жизнь лишь по одной причине, и она не имеет ничего общего с твоей страстной мольбой вчерашним утром. У тебя есть кое-что, принадлежащее мне, нечто очень ценное, и я хочу это вернуть.