Восстание королевы

Эван резко кивнул. Свеча задрожала в его руках, когда он смотрел, как я достаю Королевский Канон.

Почти не дыша он шагнул вперед, чтобы осветить выбитые в камне слова. Его жена ахнула, сыновья приблизились, зачарованные. Они встали вокруг меня, читая слова, которые Лиадан выгравировала много лет назад. Я чувствовала, как отвага, надежда и вера в чудо наполняли их сердца с каждой секундой.

– Где вы его нашли? – прошептала жена Эвана. Ее глаза блестели от слез, когда она посмотрела на меня.

– Долгая история, – с тенью улыбки ответила я и подумала, что однажды изложу ее в книге. – Вы можете напечатать Канон? Я хочу, чтобы к рассвету он был на каждом углу, на каждой двери этого города.

Эван молча посмотрел мне в глаза. Я видела, как годы страха и унижения исчезали из его взгляда. Он был одним из любимых танов Журдена, человек, который видел падение своего лорда много лет назад и думал, что тот никогда не воспрянет.

– Да, – прошептал он. В его голосе послышалась сталь. Он принялся раздавать приказы. Его сыновья закрыли окна шерстяными одеялами, чтобы сквозь ставни не просочился свет, пока его жена подготавливала станок.

Картье, Мириай и я прошли за ним в мастерскую, где станок застыл, как спящий зверь. Я положила Канон на длинный стол и смотрела, как Эван и его жена выкладывают передвижные литеры, копируя слова Лиадан. В воздухе пахло бумагой и чернилами: печатник покрыл ими металлические буквы и опустил сверху лист пергамента.

Он опустил нажимную доску. Королевский Канон отпечатывался на бумаге снова и снова, в такт быстрым движениям Эвана Берне. Вскоре у нас было множество листовок, один из его сыновей почтительно взял их.

– Мы развесим их повсюду, – прошептал он мне. – Но скажите… где начнется восстание?

Краем глаза я увидела, как его мать оторвала взгляд от станка, ее губы сжались в тонкую линию. Я знала, о чем она думает. Ее пугало, что сыновья отправятся в бой.

Картье ответил раньше, чем я открыла рот, оказавшись рядом со мной:

– На заре мы выступим из Миствуда.

Его ладонь легла мне на плечо, и я почувствовала сквозившее в жесте нетерпение. Нам пора было уходить. Сейчас же.

Эван, шаркая, подошел к нам и вручил мне Канон. Табличка снова оказалась в торбе у меня на спине. Он проводил нас до дверей и, пока мы не ушли, взял меня за руки.

– Скажите вашему отцу, что Эван Берне ему верен. Во тьме или на свету, я останусь с ним.

Я улыбнулась и сжала его ладони:

– Спасибо.

Он приоткрыл дверь.

Сопровождаемая Картье и Мириай, я выскользнула на улицу. Наши сердца колотились, когда мы перебегали от тени к тени, ускользая от стражей в темных доспехах и зеленых плащах. Я молилась, чтобы сыновья Берне были осторожны, чтобы ночь защитила их, пока они мчались по улицам, разнося Канон.

Когда мы вернулись к лошадям, меня одолевала усталость. До зари оставалось совсем немного. Я чувствовала ее приближение: в светлеющем небе, в скрипе инея под копытами моего мерина. Я ехала за Картье, огибая опасные стены Лионесса, чтобы углубиться в Миствуд, Несси бежала рядом.

Лес ждал нас, чернея в лунном свете, утопая во мгле. Конь Картье замедлил шаг: мы въехали в туман, словно погрузились в морскую пену. Долго петляли среди деревьев, пока не увидели свет факелов. Нас приветствовали незнакомые люди.

– Это лорд Морган, – прошептал кто-то, и меня охватило неуютное чувство, что стрелы, направленные на нас, только что опустились. – Добро пожаловать, милорд.

Я спешилась одновременно с Картье. Моя спина ныла, мышцы ног натянулись как струны арфы. Какой-то человек увел мою лошадь, и мы с Мириай зашагали по лесу. Несси не отходила от меня ни на шаг. Мы миновали шатры и группы людей, присоединившихся к восстанию: вооруженных, в цветах падших Домов.

Синие одежды – Морган. Алые – Кавана. Лавандовые – Мак-Квин.

Но я едва обратила на них внимание. Я искала королеву и моего отца-покровителя, петляя среди деревьев, как иголка вышивальщицы, минуя мечи, щиты и колчаны, полные стрел.

Журден оказался прав. Мы были готовы к войне. Если Ланнон не сдастся, не отречется от трона в пользу Изольт, сражения не избежать.

Мы были здесь, готовые сражаться до последнего. И хотя я убеждала себя в этом, но все еще не могла поверить в то, что пойду в бой.

Все это казалось мне сном, подумала я. Мои мышцы болели от усталости, зрение затуманилось. Затем я услышала знакомый голос, и всякое желание спать исчезло.

– Ее еще нет, – говорил Журден. – Она должна была выехать с Морганом из Дамэна.

Я пошла на его голос – он вел меня сквозь туман.

– Но она ведь приедет, – ответила ему Изольт. Но я услышала невысказанный ею вопрос. «Она выберет нас или присоединится к Аллена?»

Наконец я увидела их, собравшихся на поляне: Журдена, Люка, Изольт и Гектора Лорана. Их доспехи блестели, как рыбья чешуя, они стояли в кругу – головы склонились, мечи висели на поясе, тени, казалось, лишь усиливали охватившие их сомнения, словно сгущаясь с каждым их словом.