Восстание мазепинцев

«Сиательнійший и предпочтеннійший господин граф, мні премилостивійший добродію! Подлуг информации и науки, от Его Царскаго Величества мні данной, з листом, которий велможность Ваша по монаршом его царскаго величества указу до Мазепи писались, и з моим, до него ж так же по монаршом указу писанным, ку неприателской стороні посилалем сего человіка Андрія Борисенка, которий свое діло, за которим был посилан, зорудовавши, як скоро оттоль повернулся, так зараз оного для совершенного в том діле роспросу до Светлійшого князя его милости и до велможности Вашей отсилаю, где оний будучи, що колвек виділ и чул, кому тые листы отдал, и як оттоль выйшол, тое все подробну сам устне может исповісти; о том Вашей велможности извістивши, пренизко кланяюсь и застаю»[191].

Как видно из этого донесения, акция оговора гетмана перед шведской стороной была задумана по «информации и науки» Петра I. Посланец Д. Апостола лишь отдал кому-то письма, которые должны были выставить И. Мазепу в непривлекательном свете. Вместе с тем А. Борисенко не ожидал ни устного, ни письменного ответа вождя Украины, так как упомянутая акция этого не предусматривала. Этой очень правдоподобной дезинформации, очевидно, шведская сторона не поверила.

Намерения царских приближенных выставить гетмана перед его союзниками в непривлекательном свете, как продажного авантюриста, не затмили шведско-украинский союз 1708–1709 гг.

Батуринская пушка «Лев» в Московском Кремле. Фотография В. Коваленко.

Исследователь Е. Руднев натолкнулся на интересный документ, будто опровергающий вышеупомянутые замечания о реалиях ноября 1708 г. В редчайшем издании [192]

напечатаны воспоминания главы Преображенского приказа Федора Ромодановского. «Еще ранее стало ведомо, чесо гетман уторопно ведет переговоры с воеводой познанским Станиславом Лещинским и шведами, дабы воссоединится для борьбы с государем нашем, а даже имеет твердую задумку перехитрить поляков и шведа, построить токмо государство независимое, малороссийское, — отмечал автор мемуарных записок. — Каково, а? Однако же Петр Алексеевич все еще доверял Мазепе; ужо еще были истории с судьей генеральным малороссийским Кочубеем, полковником полтавским Искрой и полковником фастовским Семеном Палеем, где наша служба также была на высоте должной, яко отменной; увы, Шафиров и его комиссия нас не послушали и токмо через большое время правота агентов моих зело подтвердилась. Ведомо также стало и мне, и государю снова через ловушки наши отменно замаскированные, посредством умниц моих, что в годе 1708, месяцах позимнике и подзимнике, гетман будет посылать к государю сразу нескольких своих сторонников, как-то полковника Апостола и протчих, с усными челобитными, дабы начать переговоры, понеже хочет гетман снова быть с Петром Алексеевичем и готов захватить для проявления верности своей Карла XII и прочих шведов из крупных, выказать баско свою лояльность скипетру Великоросскому. Я позволил себе посоветовать государю так, что гетману ни за что не верить, разве не знатко, что он хочет, он и хитрец и подлец воедино, убаивать горазд, и нам давно уже ведомы его деяния черные, направленные на отрыв Малороссии, безоблыжно он и пальцем не шевельнет. Но людей его, токмо некоторых, можно использовать с пользой для дела общаго; Апостола в первую очередь, пущай отпишет Мазепе, что все в порядке, а еще Галагана, Сулиму, Антоновича, а может и иных; сгодятся для последующей игры и комбинаций, как письменных, так и протчих; а еще для того, дабы пора то разбить оную глыбу гранитную на мелкие куски. Сия глыба была не токмо крепкой спервоначала, но и с хитрецой; моя служба установила, что в иудов сей план Мазепов был посвящен до конца токмо Апостол; остальные же, коих коварный гетман послал к государю с устными челобитными, яко отвлекающие фигуры. Было мною и другое спроверено, альбо упредили нонешний союз Мазепы и опорошника Лещинского, недаром помогали когда-то королю Августу войском и деньгами, понеже токмо ладом, втроем — Лещинский, Мазепа и швед Карла, — могли нас одолеть. Канцлеру Головкину я советовал отписать ужо положительный ответ Мазепе, дабы не тамошился, ввести его в заблуждение, что и было, должно сказать, сделано, равно как и взятие Меншиковым Батурина, оплота Мазепы»[193].