Восстание на Боспоре

– Да, – словно очнулась она, – я пришла, желая предупредить тебя. Сейчас тебя и всех… этих схватят!.. Впрочем, поздно. Я уже слыхала голоса людей и, кажется, голос Форгабака. Это он выследил вас. Вам не удастся выйти отсюда, вы столкнетесь с солдатами. Я пришла слишком поздно.

– К оружию! – хрипло призвал Пастух, доставая из ножен акинак. – Будем пробиваться силой! Слышишь, Савмак, мы уже опоздали!

– Видит бог, – встрепенулся Атамаз, – живым я Форгабаку не сдамся!

Лязгнуло оружие. На лицах этих служителей Гефеста, какими они представлялись Гликерии, изобразилась такая решительность и ненависть, а их руки, узловатые и грубые, так плотно обхватывали рукояти кинжалов и топоров, что ей стало очевидно, что сейчас произойдет кровопролитнейшая свалка.

– Нет, – поднял руку Савмак, – прочь оружие! Если нас окружили, то не десять солдат, а сотня или больше, не здесь и не сейчас мы покажем нашу храбрость!.. А ну, Лайонак, Атамаз, помогите мне! Да поскорее! Эй, светите факелами!.. Если мы спасемся, то благодаря богам и этой девушке!..

«А если погибнете, то тоже из-за нее», – мысленно добавила Гликерия, почти в отчаянии смотря на Савмака. Лишь один он казался ей здесь настоящим человеком, она невольно старалась быть поближе к нему, как бы желая спрятаться за его широкие плечи. Она видела, как напряглись его мышцы, когда он с помощью друзей вывернул из стены большой квадратный камень. Образовалось отверстие, откуда повеяло холодом могилы.

– Скорее один за другим в тайный ход! Он выведет нас за кладбище, в развалины старого храма… Смотрите, лбы не разбейте! Пробирайтесь сначала ползком, а дальше будет просторнее, тогда и на ноги встанете.

Заговорщики не заставили себя долго просить. Один за другим они исчезали в проеме стены. Когда дошла очередь до Лайонака, Савмак сказал ему:

– А ты, брат, ничего больше не жди. Скачи, куда решили, и да хранит тебя единый бог!

– Понял. Прощай! – Лайонак смущенно поглядел на хозяйку, которой он служил.

Но та даже на взглянула на него.

Последним оказался Атамаз. Перед тем как нырнуть в темноту прохода, он обратился к Савмаку:

– Надо бы и госпожу – тайным ходом. Ведь и ее захватят!

– Нет! – поспешно возразила Гликерия. – Нет! Меня никто не смеет тронуть!

– А ты? – спросил Атамаз Савмака. – Ты-то должен бежать!

– Не задерживайся, Атамаз, каждая минута дорога! Обо мне не думай!

Тот вздохнул и, став на четвереньки, пополз в проход.

– Ой, ой! – вскричал он. – Чуть ногу не оторвал! – После чего исчез в темноте, бормоча под нос: – Не к добру он остался с этой девкой! Ее появление всегда приносит Савмаку несчастье.

Савмак поглядел на Гликерию вопросительно.

– Почему ты отказываешься? Лезь поскорее! Я останусь один, меня не тронут. Скажу, что пьяный забрел сюда выспаться. А тебя могут обвинить бог знает в чем.

Может быть, это и надо было сделать, но Гликерия проявила неожиданную строптивость.

– Нет! Ты уходи, а я останусь. Я выйду через дверь и никто не посмеет задержать меня!

Она чуть не падала от внезапной слабости. Теперь все представлялось ей куда более серьезным, нежели полчаса назад.

– Я не могу уйти, – спокойно возразил Савмак, чувствуя, что они упускают драгоценные мгновенья, – ведь камень надо задвинуть на место.

– Но ты один не сможешь сделать это.

– Достать его из стены без помощников было бы трудно. А втолкнуть его на место – смогу.

Опять послышались какие-то неясные звуки, которые остро напомнили о близкой опасности.

– Что же делать? – спросил Савмак. – Нас застанут вдвоем, это совсем плохо.

– Я никого не боюсь! – гордо вскинула голову девушка. – Но если ты будешь медлить, ваш заговор раскроют, друзей твоих схватят… И тебя…

Она широко открыла глаза и с мольбой протянула руки.

– Я хочу спасти твою жизнь! Я помогу тебе поднять камень!

Новые, непривычные нотки прозвучали в этих словах. Ее глаза смотрели уже не задорно, как всегда, но умоляюще. Изумленный Савмак еще более удивился, увидев, что девушка стала помогать ему, упираясь розовыми руками в шероховатую поверхность квадратного камня. Они дружными усилиями закрыли отверстие в стене. Савмак размел песок на полу, стараясь уничтожить следы, оставленные заговорщиками. Он забыл о близкой опасности, все поглядывал на девушку с немым вопросом. Вытер рукавом пот со лба.

– Ты хотела спасти меня?

– А ты, кажется, позавидовал славе Герострата, безумец! Хочешь прославиться, разрушив Пантикапей? Остановись и останови своих разбойников! Боги поразят вас небесным огнем!

– Нет! Я хочу не славы, а свободы моему народу! И рабам, для которых Боспор хуже ада!.. Но, Гликерия, не время говорить об этом. Уходи, а то нас застанут вдвоем.

– Мне незачем скрываться! – вскинув голову, ответила она. – Я никому не отдаю отчета в своих поступках. Сам царь не посмеет спрашивать меня о том, зачем я здесь оказалась.

С величайшим недоумением смотрел Савмак на девушку, и ее слова прозвучали для него как неуместная шутка. Но ему не пришлось возразить ей.