Восстание на Боспоре

Тревога мутной волной захлестнула весь город. Олтак не сумел навести порядок «твердой рукой», как того требовал царь Перисад. Дандарии потратили время на ненужную драку и грабеж в усадьбе Саклея. Да они и не смогли бы сдержать нарастающий напор взбунтовавшихся рабов.

Были подняты фракийские части. Но более половины наемников оказались также навеселе. Многие разбрелись с вечера по городу, к знакомым женщинам и проводили время в забавах, полагая себя вправе веселиться, когда весь царский двор празднует встречу понтийских гостей.

Однако основное ядро наемников в несколько сот человек вышло на улицу. Фракийцы на ходу застегивали ремни панцирей и подвязывали шлемы.

Клеобул и Никерат суетились, строили наемников, ругались и спорили, как лучше действовать.

Фракийцы плохо слушались понтийских стратегов. Они по команде Мандрагора заняли все укрепления акрополя и этим отгородили сердце столицы от бунтующего города. С башен акрополя хорошо были видны улицы, освещенные заревом пожаров. Без толку скакали разрозненные отряды дандариев с подозрительно большими вьюками у седел. Со стороны трудовой части города с какой-то тяжеловесной медлительностью двигалась масса повстанцев. Вот вспыхнули здания горшечных заводов, заскрипели двери бесчисленных эргастериев, и все новые и новые толпы черного люда в небывалом возбуждении, махая руками и крича, затопляли улицы. Вспыхнули огни в Мирмекии, небольшом городке, вернее – предместье Пантикапея, почти сплошь состоящем из эргастериев.

– Кажется, все рабы города сговорились и поднялись на бунт! – заметил Антифил, нервно ощупывая рукоять меча.

– Времени терять нельзя, – ответил Клеобул, смотря на город широко открытыми глазами, – надо до рассвета очистить улицы!.. Да помогут нам боги!.. А дандариев собрать в один отряд!.. Какого демона Олтак распустил их по всему городу!..

После некоторого замешательства войска стали строиться в более сплоченные колонны. Сотня за сотней беглым шагом выходили из казарм новые отряды фракийцев. По главным улицам они стали спускаться ближе к порту и рыбным сараям.

– Драться так, чтобы самим ночным духам стало страшно! – напутствовал их Антифил, который оставался в акрополе.

Клеобул и Мандрагор уже исчезли за поворотом улицы. Они спешили, не сомневаясь, что рабская шайка будет разгромлена до восхода солнца. И в то же время обоих коробило то обстоятельство, что новые пожары вспыхивали в разных концах города. Плотные черные массы рабов планомерно занимали одну улицу за другой, преграждали боковые переулки завалами, предупреждая этим возможность внезапных ударов сзади. Невольно рождалось в голове подозрение, что у рабов есть какие-то вожаки, руководящее восстанием согласованно.

Фракийцы начали раскидывать завалы, но были атакованы черными людьми, от которых несло острым духом кузнечной гари.

– Кузнечные ряды! – с презрением и гневом воскликнул Клеобул. – А ну, молодцы, покажите им, что полагается за бунтарство! Всех убивайте!

Наемники, прикрываясь от града булыжников щитами, быстро врубились в шумную толпу бунтарей. По дробному перестуку мечей, треску рассекаемых костей и воплям раненых можно было заключить, что мясорубка заработала исправно. Фракийцы с деловитостью профессионалов шаг за шагом продвигались вперед. Их клинки неутомимо, как зубцы мельничных колес, поднимались и падали, безжалостно уничтожая десятки человеческих жизней.

Клеобул приосанился, уверенность вернулась к нему. Плечо к плечу с Мандрагором они двинулись в сечу, поражая мечами серые тени, что со стонами падали на землю.

Первый завал уже преодолели, перебили или разогнали его защитников. Стальная когорта карателей с поспешностью и решительностью загрохотала по мостовой, готовясь, по расчету Клеобула, проникнуть в самый центр рабского сосредоточения.

Антифил продолжал наблюдать с башни картину ночных боев. Он хорошо видел, как наемники смели следующий завал и стали приближаться к горящему дому Саклея. До ушей сотника донеслись крики, треск ломаемых копий и лязг железа.

– Хорошо, очень хорошо… – успокоенно пробормотал Антифил.

Но что это?.. Крики рабов становятся громче, в них слышно торжество. Серая каша свалки начинает двигаться обратно, в сторону акрополя. Но пожар Саклеева дома угасает, видно, как замирает пламя, а дым, поднимавшийся ввысь яркими розовыми клубами, заметно чернеет и растворяется во мраке ночного неба.

Опять скачут дандарии, вот они уже близко, кто-то ругается и кричит на них. Это сам Олтак!.. В чем дело?.. Встревоженный Антифил приказывает занять ворота и приготовиться к их закрытию. Олтак кричит звонким высоким голосом:

– Эй, Антифил! Давай подмогу! Клеобул убит, Мандрагора несут на плаще! Фракийцы бегут!..

Царевич сломя голову мчится на своем сером в яблоках жеребце через ворота акрополя прямо к царскому дворцу, давя всех, кто попадается на пути. Он спрыгивает с седла и, расталкивая стражей и заспанных пьяных слуг, проникает в покои Алкмены.

Царица уже одета. При свете бронзовых ламп ее лицо кажется совсем серым.