Восстание на Боспоре

– Куда там! – махнул рукой Алмагир. – Конь мой охромел. И я весь измят.

– Сан виноват, отпустил повод на скаку, ворона! Из-за тебе мы врага упустим! Какой ты наездник – упал с коня! Бабы засмеют тебя!

– Скачите одни, без меня, – пожал плечами пострадавший, отводя запачканное лицо от сердитых глаз начальнике, – а я в поводу поведу коня. Ведь Гориопиф мне другого не даст.

– Верно, – с готовностью услужить подхватил второй слова старшего, – надо скакать к князьям, а Алмагир сам дорогу найдет! Доберется! А вернее, мы сами его встретим, раз вдогон за мятежниками двинемся.

Старшой на мгновение задумался, окинул глазами степь и своих спутников.

– Добро! Мы вдвоем поскачем вперед, а ты веди коня! Авось князь не взыщет с тебя за неумение сидеть в седле и не переведет в конюхи. А что батогов даст, так в этом не сомневайся!

Алмагир ничего не ответил, он, склонившись, ощупывал больную ногу своего скакуна. Когда он выпрямился с озабоченным лицом, товарищи его уже скрылись за курганом и топот их лошадей стих вдали.

Сморщившись, воин потер поясницу и огляделся. Не спеша поднял седло с вьюками, заменил подпругу запасным ремнем и оседлал хромую лошадь. Потом хлебнул воды из тыквенной бутыли и, смочив ладонь, обтер лицо. Грязная жижа потекла по лбу и щекам.

– Батогами? – горько усмехнулся воин. – А потом в конюхи?.. А за что? За то, что степные духи противятся нашей войне против одноплеменников и подставили подножку моему соловому?.. Видно, так!.. Только против степных духов не устоять Гориопифу, хотя он и князь!

Продолжая ворчать, воин накрутил на руку повод и, дернув за удила, повел за собою охромевшую лошадь. Ему не хотелось лезть через курган, и он решил обойти его с восточной стороны.

Он не успел отойти и на сто шагов от места своего падения, как лошадь захрапела и издала легкое ржание. Воин удивленно вскинул голову и произнес:

– Видно, наши!.. И как они успели так скоро вернуться!

Из синей мглы вынырнули тени всадников. Сверкнули шлемы, застежки панцирей и стальные наконечники копий.

– Стой! – раздалась скифская речь. – Здесь человек!

Всадники на добрых конях окружили Алмагира. Тот с удивлением смотрел на незнакомые лица и масти лошадей, на богатое вооружение и одежду незнакомцев, и чувство страха закралось к нему в душу.

– Мир вам! – произнес он, не ожидая вопроса. – Вот упал я вместе с конем и сейчас бреду к себе на кочевье пешком. А друг мой хромает.

– На кочевье? – строго и недоверчиво спросил передовой на гнедом коне и в богатых греческих доспехах, по-видимому князь, как решил мысленно Алмагир. – А почему ты обряжен по-походному? У тебя меч, копье, лук со стрелами и вьюки у седла!.. Чей ты?.. Говори правду, нам некогда долго с тобою беседовать!

– Врет он! – вскричал другой. – Это воин из вражьей дружины! Нечего нам голову морочить! Говори, чей ты, пока голова с плеч не слетела!

Алмагир молчал в испуге, не зная, что отвечать. Что встречные не мятежники – говорило их богатое одеяние и вооружение. Мятежные толпы простого люда не имели такого оружия, а их князей он знал наперечет… Ох! Неожиданно перед оробелым скифом выросла свирепая фигура чернобородого Мирака, хорошо известного ему. Мирак порвал с князьями-предателями Гориопифом и Дуланаком и ушел в степи. Там он стал одним из вожаков мятежного люда, не желающего признавать над собою власть понтийцев и херсонесских надсмотрщиков, которыми кишели Неаполь и другие города Скифии.

Удар нагайкой обжег Алмагира как огнем. Мирак, гарцуя на коне, оскалил зубы и гневно крикнул:

– Из их шайки, изменник! Продал могилы отцов!.. Чего молчишь?

Воин понял, что пришел его последний час, и упал на колени.

– Не молчу я, преславный князь. Сам обижен Гориопифом и недоволен понтийским рабством! Но встретил вас – и не знал, кто вы. Теперь все скажу. Я же сколот, а не грек!

Торопясь, весь в поту, Алмагир рассказал, что Дуланак и Гориопиф со своим войском гонятся за остатками разбитой рати повстанцев и вот-вот нагрянут сюда.

– А повстанцы, братья наши, – добавил он, – ушли вон туда! Свежий след обнаружен нами. Сам погляди, стервятники клюют палую лошадь Андирака!

Сказанное походило на правду. Всадники отъехали в сторону и стали совещаться, показывая руками и иногда взглядывая на Алмагира. Наконец что-то решили.

– Эй, ты! – обратился Мирак к скифу. – Садись на круп одного из наших коней и поедешь с нами. А своего хромого брось. Если ты обманул нас – шкуру с живого сдерем! Так и знай!

Алмагир с трудом взобрался на широкий зад вороного коня, уселся за спиной могучего воина, сотворил про себя молитву и отдался на волю богов. «Съедят волки хромого-то!» – подумал с сожалением и вздохнул, стараясь не глядеть на солового.

2

Между тремя курганами расположился полевой лагерь, окруженный тяжелыми возами, увязанными смолеными веревками, наспех вырытым рвом и часовыми, охраняющими его безопасность. На курганах неусыпно дежурили самые зоркие и сообразительные воины.