Восстание на Боспоре

– Савмак не может знать всех дел Скифии. Он же сам, как я слыхала, был в прошлом противником похода Палака на Херсонес. А теперь что изменилось?.. Ничего… Опять херсонесцы и понтийцы встретят слабое войско скифов огнем и железом. Этого допустить нельзя! Да и народ не пойдет за вами. Вся степь знает, что Диофант вывел свои войска из Неаполя и предлагает мир. Зачем же начинать новую несчастную войну?!

Беседуя с Мираком, Табана предупредила его зловещим тоном, подняв кверху палец и сдвинув тонкие брови-шнурки:

– Не косись на чужого коня, как бы твой не споткнулся и не вышиб тебя из седла!.. За Фарзоя боги, за него и народ!.. Запомни, что ведомы мне все помыслы твои! Не пытайся задержать течение реки полой своего кафтана!

После длительных бесед утомилась и задремала перед утром, чтобы встать к восходу солнца и принести утреннюю жертву великому светилу.

Ее преданность богам и благочестие стали известны всему лагерю. На нее смотрели с уважением и некоторым страхом. Говорили, что Табана не брезгует дружбой с черными духами и сама может обернуться вороной и слетать ночью, куда нужно. Однако то были лишь разговоры, никто не был свидетелем этих превращений.

4

Узнав от Пифодора, что Табана поговаривает о возвращении на родину и хочет видеть его, Фарзой задумался.

– Нет, – сказал он, вздохнув, – говорить с ней сейчас не о чем, а в Агарию она поедет позже… Почему – скажу потом.

На Боспор выехали нарочные с просьбой к Савмаку о дополнительной присылке оружия. Рати Фарзоя росли не по дням, а по часам. Князь использовал растерянность Дуланака и Гориопифа в связи с уходом из Неаполя понтийских войск и проявлял небывалую деятельность. Он что-то задумал.

Каждое утро видели, как Фарзой более часа сражался с Пифодором и Танаем на мечах, прыгал вперед и назад, метал копье, рубил тяжелой секирой. Потом все это повторялось верхом на конях.

Он и от воинов требовал подготовки к грядущим битвам. Ежедневно в степи слышались воинственные крики. Пешие гоплиты Таная шли на приступ, строились в глубокую фалангу, стреляли из луков. На ристалище, за лагерем, скачки на конях сменялись воинственными плясками молодых воинов. Победителей в состязаниях награждали конями и оружием.

Нестройная масса добровольцев постепенно превращалась в степное войско, пестрое и шумное, но стремительное и преисполненное боевого пыла.

Из Пантикапея вскоре пришли караваны с оружием, соленой рыбой и одеждой для воинов. Савмак просил поторопиться с взятием Неаполя и последующим ударом по Херсонесу.

И вот час настал. Завыли рога, войска покинули свои стоянки, оставляя после себя горы навоза, обглоданные кости и погасшие кострища. Пыль застилала все вокруг. Ржание лошадей, крики людей, скрип колес и топот копыт оглушили всех. Опять скифский народ поднялся с оружием в руках добывать свое право. Стройно и красиво шли сотни панцирных гоплитов Таная, все с копьями и щитами. Опять заколыхались от ветра знамена княжеских дружин. Как и раньше, красовались на ретивых конях богатые и знатные, а бедные брели следом с заостренными и обожженными на огне палками вместо копий, ничего не имея за спиной, кроме залатанного мешка со скудным запасом провианта.

Медленно, не изнуряя людей и лошадей, войско пересекло степь и вышло под стены священного города скифского – Неаполя.

Войско окружило город, но со штурмом не спешило.

Князья-соправители с тревогой наблюдали, как разбили богатый шатер Фарзоя, а невдалеке от него – меньший шатер Табаны. Гориопиф грозил кулаком в степь, а ночами с колдуном творил страшные заклятья, рассчитывая сжить со света врагов своих.

– А Табана – змея! – рычал князь. – Предательница!

– А разве я не говорил тебе этого? – спрашивал в сердцах Дуланак, ломая голову, как лучше выйти из создавшегося положения.

И предлагал обратиться к Диофанту за немедленной подмогой.

– Не даст он нам ни одного воина, – отмахивался Гориопиф. – Савмак напугал Диофанта, и тот скоро и нас заберет в поход против рабского царства.

Между осажденными и осаждающими шли задорные переклички, иногда и перестрелки. Воины обменивались стрелами, выкрикивали обидные слова и вызывали смелых на поединки. Но жертв не было.

– Эй! – кричали задорно воины Фарзоя, махая шапками. – Эй! Зачем против верного князя идете? Обманули вас Дуланак и Гориопиф, продали вас Диофанту! Хотят навеки вас понтийскими рабами сделать!

– А ваш князь изменил богам и могилам родины! – отвечали со стен. – Он преклонил колена перед эллинскими идолами, продался грекам! А теперь Савмаку хочет Скифию даром отдать!

– Неправда! Боги за нашего князя!.. А Гориопиф был конюхом у Диофанта! Сидел у ног Диофанта на кошме!.. Хо-хо-хо!

Всем была известна изменническая деятельность Гориопифа в недавнем прошлом. «Вепри» не выдерживали этих упреков и сыпали стрелами в насмешников.

«Ястребы» жаждали поскорее ворваться в Неаполь и вырезать всех сторонников князей-предателей.

– Ни одного «вепря» в живых не оставим! На их конях ездить будем, жен их себе заберем! – кричали они, подливая масла в огонь родовой распри.