Восстание на золотых приисках

Швед улыбнулся беззубым ртом и сплюнул.

— Ещё бы! — ответил он. — Настоящий зверь, ей-богу. — Он беззвучно рассмеялся, покачиваясь.

— Я ничего не знаю ни о каком золоте, вот и всё, — сказал Дик, которому швед внушал ещё больший страх, чем Томми.

— Томми теперь может подождать, долго ждать, — сказал Томми, не обращая внимания на протест Дика. — Как бы заставить тебя говорить? — Он вновь обратился к шведу: — Нечего тебе тут делать, Гусси. Нужно найти место, где он мог бы слушать свои собственные вопли. Тебе это по вкусу, а?

— Ещё бы! — отозвался швед, потягиваясь так, что его рубашка расстегнулась, обнажив могучую волосатую грудь. — Пощекочи его. Развяжи ему язычок.

На мгновение Томми остановился и задумался.

— Сегодня вечером нам не уйти. Все парни разбрелись, да и подходящее дело наклёвывается. Днём пленника тоже не потащишь. Значит, завтра ночью.

Швед в знак согласия покивал головой. Затем они с Томми взялись за работу: привязали Дика к столбу посреди сарая и заткнули ему рот кляпом.

— Теперь об этом нашем деле, — сказал Томми шведу. — Ты будешь сторожить снаружи. Как только Тим и Айсек вернутся, отправь их к Красной Мэри. Они знают зачем. Гвидо пусть идёт вслед за мной. Ты знаешь зачем. Сам иди к Нелли. К вечеру чтоб всё было готово. А этот мальчуган пусть пока поголодает.

Швед кивнул:

— Верное средство.

Томми вышел своей бесшумной походкой. Швед, сунув за щёку добрую порцию табака, последовал за ним.

Глава 18. Козима приходит на выручку

Дик был до того напуган случившимся, что забыл о Козиме, но теперь снова вспомнил о ней. И мысль о том, всё ли благополучно с девочкой и не думает ли она плохо о нём, тревожила Дика больше, чем собственные злоключения. Он попытался освободиться от верёвок, но только выбился из сил и запыхался. Он судорожно выпутывался, как ему казалось, много часов подряд, а потом в изнеможении сдался.

Дик уныло сидел, опёршись спиной о столб, и вдруг услышал какое-то царапанье. Словно чуть слышно скреблась мышь.

Сарай, как большинство построек золотоискателей, был частично сколочен из неотёсанных досок, частично обтянут парусиной. Сквозь парусину, лицом к которой сидел Дик, слабо просачивался звёздный свет. Видимо, у хозяев сарая не хватило досок, — их всегда недоставало в Балларате, где деревья были безжалостно порублены на крепления для шахт, — и половину сарая пришлось обтянуть парусиной и тряпками.

Дик не отрываясь смотрел туда, где как будто скреблась мышь; внезапно он заметил, что нижний край парусиновой стены приподнимается. Звёздный свет был достаточно ярок, чтобы это разглядеть. Кто-то лез в сарай.

Через секунду незваный гость был уже внутри, тихонько жалобно повторяя:

— Дик! Дик! — Дик узнал голос Козимы. Мальчик задёргался, пытаясь выплюнуть кляп, но тщетно. Он не мог ни освободиться, ни ответить Козиме, что он здесь. Глаза девочки не привыкли к темноте, и она видела ещё хуже, чем Дик, различавший лишь смутное тёмное пятно, в котором по шёпоту можно было узнать Козиму.

— Дик, ты здесь? — прошептала Козима-невидимка.

Она секунду подождала ответа, потом снова скользнула к стене, под которой пролезла в сарай, и, приподняв парусину, выглянула наружу. Дик пришёл в отчаяние. Неужели она уйдёт, не заметив его, хотя стоит совсем рядом с ним? Он стал колотить головой о столб, к которому был привязан. Козима бесшумно прошла по сараю и, к радости Дика, наткнулась на него. С подавленным криком она попятилась. Потом протянула вперёд руку.

— Дик, ты умер? Это ты, Дик? Они убили тебя?

Дик изо всей силы мотал головой, но верёвки жестоко врезались в него. Козима ещё раз протянула руку и дотронулась до лица Дика. Нащупав кляп, она всё поняла. Подойдя вплотную к мальчику и уже ничего не боясь, она стала деловито освобождать его от кляпа. Работа была нелёгкой, и Дику казалось, что Козима никогда не справится с ней. Он нетерпеливо ждал, пока она возилась с туго затянутыми узлами грубой пеньковой верёвки. Что, если сейчас придут люди, которых велел прислать Томми? Ничего нет страшнее, чем неудача в ту минуту, когда до спасения — один шаг.

Дику хотелось крикнуть Козиме, чтобы она поторапливалась, но, к счастью, он не мог этого сделать, иначе девочка совсем бы растерялась. Наконец он услышал её облегчённый вздох и почувствовал, что верёвки ослабели и упали. Дик выплюнул тряпки, засунутые ему в рот.

— Уф!

— Дик, они сделали тебе больно? Они ранили тебя?

— Нет, только связали. Но нужно торопиться. Они скоро вернутся.

Козима принялась развязывать ноги Дика.

— Нет, сперва руки. Тогда я смогу помочь тебе.

Она изо всех сил стала дёргать тугие узлы.

— У меня кровь идёт из-под ногтей, — сказала она. — Я так рада! Только жалко, что я не могу сильнее дёргать верёвки. Они страшно запутаны.

В конце концов она разобралась в них, и Дик освободил руки.

— Остальное я сделаю сам.

Он быстро развязал верёвки и встал. Сделав быстро шаг к парусиновой стене, он вдруг остановился.

— Как мы выберемся отсюда? Где швед — человек, который сторожит меня?