Восстание на золотых приисках

Дик чувствовал себя совсем слабым. Он понимал, что у него был солнечный удар и одновременно приступ лихорадки, вызванной клещом. Он ответил туземцу улыбкой и спросил, как его зовут. Тот почему-то не хотел назвать своё имя и бормотал бессвязные слова, но потом всё-таки сказал, что на ферме, где он работал, его звали Джимом. По другому его замечанию Дик понял, что некоторое время Джим был также проводником. «Быть может, — думал Дик, — он впутался в какую-нибудь историю или бежал до окончания срока вербовки. Или скрытность Джима объяснялась другой причиной, как-нибудь связанной с верованиями его племени».

Человек, которого ранил Дик, был врагом Джима и принадлежал к соседнему племени. Но и тут Дик не совсем понял объяснения Джима, и опять ему было неясно, — то ли тот нарочно путает, то ли у него просто не хватает слов.

Имя жены Джима Дику так и не удалось выяснить. Он решил называть её «женой Джима». Услышав это обращение, Джим заулыбался, закивал головой в знак согласия и стал объяснять жене, после чего та тоже расплылась в улыбке, словно Дик пожаловал её почётным титулом. Лицо у неё было такое же добродушное, как у Джима, но куда более безобразное, — с точки зрения Дика, конечно. Джим, вполне вероятно, считал её красавицей, а может быть, он просто об этом не думал.

Сперва их жильё показалось Дику просто кучей хлама, но, приглядываясь во время выздоровления к окружающему, он быстро понял свою неправоту. Количество вещей, помещавшихся в соломенной корзине женщины, было поистине поразительно.

Сперва она вытащила оттуда плоский камень и истолкла на нём собранные ею коренья, потом поджарила их и накормила ими Дика. Когда Дик благодарно улыбнулся ей, она улыбнулась ему в ответ, а Джим улыбнулся им обоим.

Для растопки она вынула мелкие шишки и кучу сухих белых древесных губок. Накануне ночью прошёл короткий ливень, погасивший огонь в очаге, и Джим на глазах у Дика разжёг его при помощи двух палочек, тоже извлечённых из корзины.

После этого Дик решил узнать, что же ещё жена Джима носит в корзине, и выяснил, что кроме нескольких дурно пахнущих кусочков мяса и жира там лежат: куски кварца для стрел и ножей, камни для топоров, сухожилия кенгуру, заменяющие нитки, полоски кожи кенгуру для обмотки копий, шерсть опоссума для кремнёвых ножей, кусочки смолы, нужные при изготовлении и починке оружия, белая глина, жёлтая и красная охра, сосуд из древесной коры для воды, набедренные повязки и побрякушки, тряпье и пустая пивная бутылка.

Всё это Дик видел собственными глазами, и теперь, что бы она ни вытаскивала из своей корзины, он ничему уже не удивлялся.

— Принесу тебе сахар с дерева, — сказал однажды утром Джим, с трудом подбирая слова.

Дик не понял, о каком сахаре идёт речь, и стал следить за Джимом. Тот рукою поймал пчелу и, взяв у жены немного смолы, приклеил к своей пленнице кусочек меха опоссума. Улыбнувшись Дику, Джим выпустил пчелу и побежал за ней. Почему пчела не укусила Джима, пока он возился с нею, Дик не понимал. Всё, что делал Джим, казалось на первый взгляд весьма несложным.

Через час Джим вернулся, держа в руке пчелиные соты, завёрнутые в кору эвкалипта. Он, оказывается, следил за пчелой, пока она не привела его к улью в дупле.

Когда Дик окреп, он попросил Джима научить его бросать бумеранги и копья.

С бумерангом ему так и не удалось справиться, но зато он научился неплохо владеть короткими копьями, которые нужно было бросать с помощью воммеры — палки с шипом, на который насаживается копьё. Копьё полагалось держать двумя пальцами правой руки, причём воммера придавала ему равновесие и значительно увеличивала силу броска.

Джим старался обучить Дика всем своим охотничьим уловкам, а по вечерам они сидели у костра и ели ягоды, толчёные коренья и мясо кенгуру, — жена Джима жарила его прямо в шкуре. Дика увлекла лагерная жизнь, он забыл обо всём, что прежде его волновало, забыл о своём страстном желании пробраться в Арарат. Когда мысль об Арарате случайно возвращалась к нему, он сразу же решал, что лучше обождать, — каждый день, проведённый в зарослях, уменьшает опасность быть схваченным или узнанным. Родители, конечно, не беспокоятся за него, убеждал он себя, так как знают, что его не было ни среди убитых, ни среди взятых в плен повстанцев.

Дик изо всех сил старался отогнать мысль, что они всё-таки беспокоятся. Пока что он не мог даже подумать о том, чтобы уйти из лагеря.

Он ходил на охоту вместе с Джимом, и тот очень терпеливо относился ко всем его промахам. Дика поражало умение Джима выслеживать зверя, но иногда он вдруг схватывал объяснения туземца и видел, что никакого чуда в этом умении не было: оно складывалось из острой наблюдательности и сообразительности.

И всё-таки его всегда удивляла способность Джима выследить опоссума по следам когтей на стволе дерева или, если следов не было, по направлению полёта москитов. Змей Джим находил, наблюдая за их постоянными спутниками — сорокопутами.