Восстание Персеполиса

Он перебирал в голове заготовленные слова, аргументы. Все они казались сейчас неуместными.

Вместо обдуманной речи Алекс кивнул.

– Ну и ладно. – И, подумав: – Нижняя точка?

– Пока я не знаю, жив он или мертв. Пока не знаю, увижу ли его еще. Пока думаю, как бы хотела, чтобы он был здесь, цел и невредим. Чтобы уговаривал меня поберечься.

– Я понимаю, это… это будет…

– Алекс, я с этим живу, – перебила его Наоми. – Сказать не могу, сколько раз пережила. Сколько раз он, увидев, как надо, бросался исполнять, не думая о цене. Не позволяя ни мне, ни тебе, ни «Роси» выпугнуть у него из головы требования совести. Он даже не замечает, что делает. Для него это естественно. Он такой. И это единственное, за что я на него по-настоящему зла.

Звон в ее голосе был вызван не печалью.

Алекс глубоко вздохнул, медленно выдохнул.

– Наверное, я чего-то не понимаю.

– Помнишь Ио? Когда он бросился на корабль, залитый активной протомолекулой, в надежде, может быть, спасти Марс. А Илос, где он смылся с этой жуткой копией Миллера, потому что надеялся, может быть, не дать нам с тобой свалиться с орбиты? А на Марсе, когда он ушел в скалы, чтобы мы не остались без воды? Вот и в этот раз он навязался, чтобы не дать Амосу передраться с Катриа, а вместо того спас операцию и, может быть, открыл нам всем путь к спасению. Чего бы это ни стоило ему. И платит он без колебаний. Как всегда, так его и так.

У Наоми по щекам катились слезы, да и у Алекса глаза защипало.

– Мы его вытащим, – сказал он. – Всегда будем вытаскивать.

– Конечно, будем, – кивнула она. – До того раза, когда не сумеем. Так со всеми происходит. Всем рано или поздно выпадает последний раз. Мне бы только хотелось, чтобы у Джима был один последний раз, а не снова, и снова, и снова.

Алекс взял ее за руку. Пальцы были теплые, но тоньше, чем ему помнилось. Под сухой кожей прощупывались мелкие косточки.

– Никаких сил с ним нет, – сказала Наоми.

– Но мы все равно его любим.

– Любим, – вздохнула она.

Еще минуту они помолчали, потом Наоми высвободила руку и насухо вытерла щеки. Качнулась вперед, опустив на пол все четыре ножки табурета. Ее вздох прозвучал словно за тысячу километров от Алекса.

– Дай приведу себя в порядок, и за работу, – сказала она.

Алекс встал вместе с Наоми, но не вышел вслед за ней. Он летал с Наоми много лет. Но поразительно легко забывал, как хорошо она знает сама себя. Он задумался, о ком это говорит больше: о ней или о нем.

Возможно, о нем.

Кларисса тихонько хмыкнула или кашлянула и повернулась к нему. Бледная кожа блестит от пота, но улыбка уверенная, не вымученная.

– Эй, – заговорила она. – Я что-то пропустила? Насчет Холдена? Есть новости?

– Нет, никаких новостей. Просто опробовал новую вдохновляющую речь, – признался Алекс. – Ты как?

Веки Клариссы сошлись и разошлись, словно на замедленном видео.

– Живу во сне, – хихикнула она. – Ты Амоса не видел? Он пошел раздобыть для меня… кое-что.

– Как видно, еще не раздобыл. Вернется, не волнуйся.

– Никогда не волнуюсь, – сказала Кларисса и вздрогнула как от холода. Холодно в спальне не было. – Как думаешь, они сумели бы меня починить?

– Кто?

– Лаконцы, – ответила Кларисса. – Я все думаю, во сколько раз их техника выше нашей. И гадаю, а вдруг и медицина? Может, они бы сумели вытащить из меня гребаные импланты. Замазать самые большие дыры.

– Не знаю. Возможно.

– Какая ирония, что я всеми силами стараюсь от них избавиться, да? – Она издала отрывистый тихий звук. Скрути несколько таких вместе, получился бы смешок.

– Наверное, – сказал Алекс и добавил, помолчав: – Хочешь к ним в клинику? В смысле это бы, вероятно, значило отойти от дел подполья, но, если хочешь, можно попробовать устроить.

В ее улыбке была любовь и жалость.

– Ты правда в это веришь? Что мы могли бы что-нибудь устроить?

– Черт, еще как.

– Ну, буду иметь это в виду, – отозвалась Кларисса. – Хороший ты человек, Алекс Камал.

– Ты и сама ничего, – заметил он.

– Я сейчас не в лучшей форме, – усмехнулась Кларисса, – но все равно спасибо. Правда, спасибо.

Веки ее снова затрепетали, лицо обмякло. Сейчас она походила на восковую модель самой себя. «Ей станет лучше, когда мы вернем „Роси“, – подумал Алекс. – Не то чтобы совсем хорошо. По лучше. Лучше, чем сейчас. Дайте мне добраться до пилотского кресла, я долго еще не посмотрю в сторону порта». На «Росинант» хотелось, как хочется домой.

А все вокруг сулило одни беды.

* * *

Бобби принесла известие о Холдене и кое-что еще. Прямо предопределение: стоило ему обещать Наоми, что они спасут Холдена, как появился Холден в станционном карцере и куча документов, подсказывающих, как его вытаскивать. Слишком хорошо все сложилось, даже страшно.

– Потрясающе, – приговаривала Наоми, листая файл.

Алекс склонялся над ее плечом, так чтобы и в терминал заглянуть, и не помешать. И то и другое удавалось лишь отчасти. Наоми вернулась к работе – это самый верный знак, что ей полегчало.