Восстание против современного мира

В Индии можно найти идею (которая сводится к доктрине «жертвоприношений» в целом) о фамильной линии отпрысков мужского пола (перворожденных), которая напрямую связана с вопросом бессмертия. Первенец —единственный, кто обладает правом пробудить Индру, небесного бога войны —рассматривался как тот, кто своим рождением освобождал отца от его долга перед предками; таким образом, сказано, что первенец «освобождает» и «спасает» (траяте) предков в другом мире. Первенец, стоящий на «поле брани», представленным земным существованием, подтверждает и продолжает линию влияния, составляющую сущность предков; он несет ее далее в крови в качестве очищающего огня. Здесь имеет значение то, что считалось, что первенец рождается в порядке исполнения долга перед этим обрядовым обязательством, которое не затрагивается влиянием человеческих чувств или связей [156]

.

Следовательно, вполне возможно, что в некоторых случаях семья происходила посредством адаптации из союза высшего, чисто духовного типа, имевшегося в более древние времена. Например, Лао-цзы[157] намекал на то, что семья возникла в итоге прямых отношений, при помощи крови, с первоочередным духовным принципом. Похожая идея в качестве остатка все еще отдается эхом в приоритете духовного отцовства над биологическим или «второго рождения» над естественным, обнаруживаемом в некоторых традициях. В Древнем Риме, к примеру, мы можем сослаться на внутренний аспект достоинства, даруемого в момент «усыновления», которое понималось как нематериальное и сверхъестественное родство, и которое находилось, как считалось, под защитой олимпийских божеств; в какое-то время усыновление также было избрано в качестве основы для преемственности имперской функции. [158]

Согласно древнему индийскому тексту, «то, что мать и отец произвели его в обоюдном желании и он был зарожден во чреве, он должен оценивать как простое начало существования. Но рождение, которое дает ему учитель... является реальным, свободным от старости и смерти» [159] .

Таким образом, естественные взаимоотношения не просто вторичны, но также могли быть обращены в свою противоположность; согласно тому же тексту «брахман, дающий ведическое рождение человеку старше и обучающий его собственным обязанностям, согласно закону, становится его отцом, даже если сам он ребенок». [160]

Где бы закон patria potestas ни рассматривался с социальной или юридической точки зрения как абсолютный и почти что сверхчеловеческий, такой закон мог носить духовный характер, только если имел (или изначально имел) подобное оправдание в смысле духовного отцовства, а также если он относился к кровным узам так, как «душа» относится к «телу» в органическом единстве рода. Мы не будем останавливаться на этих концепциях, однако примечательно, что комплекс древних верований также обуславливает идею единства, имеющего не просто физиологический, но также и психически-духовный характер.

Во всех этих аспектах можно найти повторяющиеся доказательства взгляда, согласно которому традиционные институты были упорядочены свыше и были основаны не на природе, а на священном наследии и духовных практиках, которые связывают, освобождают и «придают форму» природе. В божественном измерении находятся кровь (Θεοί σύναιμοϊ

) и семья (θεοί εγγενείζ). Государство, общество, семья, буржуазные чувства, обязанности в современном (профаническом, человеческом и социальном) смысле слова —все это человеческие «подделки», вещи, всецело искусственные и существующие за гранью традиционной реальности, в мире теней. Свет Традиции не знал ни одной из этих вещей.

ГЛАВА 7. ДУХОВНАЯ МУЖЕСТВЕННОСТЬ

Мы уже рассмотрели роли, которые в традиционном обществе играли священное, боги, жреческий класс и обряды. В мире Традиции эти вещи едва ли соответствуют категориям, типичным для области «религии» в нынешнем смысле этого слова, основанном на взгляде, согласно которому божества воспринимаются как самостоятельные существа, а Бог —как личность, расчетливо управляющая Вселенной. Более того, этот культ по своей сути имеет эмоциональный характер, а также характеризуется сентиментальным и набожным отношением «верующего» к этому Высшему Существу или божествам. В таком типе отношений фундаментальную роль играет моральный закон.