Восставшая Луна

Он поднимает клинок и поворачивает, ловя свет. Вдоль лезвия бежит пламя. Он играет с ножом, крутит, подбрасывает – хитрые трюки следуют один за другим. Потом нож снова падает ему в ладонь. Он делает молниеносное движение правой рукой. Острие клинка оказывается на волосок от горла Алексии. Он не смотрит на нее. Она не вздрагивает.

– Хочу тебя прямо на этой постели, – говорит бразильянка.

Теперь их взгляды встречаются. На губах австралийца – ухмылка. Свет на клинке: нож возвращается в ножны. Алексия расстегивает промокшие шорты и бросается на Валета Клинков. Опрокидывает на спину и оказывается сверху, стягивает мокрую майку, расстегивает лифчик. Оседлывает его, прижимает бедрами и руками к гнезду из тряпья. Валет сопротивляется, но у нее сила Джо Лунницы, и он, расхохотавшись как безумный, тянет ее вниз.

Они целуются. Она обхватывает его лицо ладонями.

Потом она тянется к его яйцам. Безволосые, гладкие как стекло.

– У меня свое вуду, – говорит Алексия. – Мои мужчины бреются.

– Хм, тут все бреются, – отвечает Валет. – После первого же случая, когда лобковый волос застревает в пов-скафе.

Потом он ее поднимает, и Алексия тихонько вскрикивает, а он сдвигает ее вперед. Кусает за внутреннюю сторону бедер; Алексия скользит навстречу, чтобы оседлать его лицо. Она теребит соски большим и указательным пальцами, пока он ест ее изнутри. Тяжело дышит в диско-ритме движений его языка, который кончиком касается клитора. Мышцы напрягаются, сжимаются. Еще рано. Она поднимает ногу и поворачивается, чтобы схватить его член. Он длинный и изогнутый влево. Она проводит по нему руками вверх и вниз, плюет в ладонь и полирует головку. Валет издает сдавленное ругательство, и его язык переходит к исследованию ее половых губ. Он ее ест. Выедает. Она опускается к его члену. Он подергивается у нее во рту. Она берет его в себя так глубоко, как только может без рвотных позывов.

Корасанзинью. Так она называла тот маленький треугольник под головкой члена Нортона, где происходило волшебство.

Нортон.

Она касается корасанзинью ногтем указательного пальца. Валет вскрикивает, потом хохочет.

О, как давно никто не смеялся во время секса. Как давно она не слышала чей-то смех.

Она оборачивается и смотрит на него.

– Ну что, лунный мужчина, какие у вас здесь особые фокусы?

Он ловко перекатывает Алексию на бок, сгибает ее левую ногу кверху, берется за правую, вытягивает и проникает внутрь. Она матерится по-португальски. Они самозабвенно трахаются. Позы, вариации, время: Алексия теряет счет всему и в какой-то момент оказывается лежащей на спине, согнувшись пополам, запрокинув ноги за голову – по-португальски это называется «эмпильядейра», – и, взглянув мимо ритмично движущихся бедер Валета, видит трех детей, которые подглядывают за ними через щель в хампи, сквозь которую все еще капает вода.

Она с воплем выкатывается из-под партнера и пытается прикрыться влажными тряпками, из которых он собрал свою постель.

– Приветики, – говорит один из троицы. Алексия решает, что это мальчик. – Мы просто хотели спросить: вдруг, когда вы тут закончите, вам захочется прийти и посмотреть, как работает водопровод?

После кафешки – ночевка.

– А он будет дома? – спросил Хайдер, когда Робсон предложил другу остаться у него на ночь. Хайдера представили Вагнеру и Анелизе. Оба его приветствовали, но Хайдеру неуютно рядом с Вагнером. На самом деле он боится. А Вагнер не в себе. Гиперактивен, страдает бессонницей, испытывает зверский голод. Он нервный, темпераментный, все делает очень-очень быстро и всюду сует нос. Робсону не надо подниматься на поверхность, чтобы точно сказать: Земля видна наполовину.

– У него краткосрочный контракт с «Тайяном» в Теоне Старшем, – говорит Робсон. – Его не будет до послезавтра.

Хайдер успокаивается. Робсон тоже.

Квартира маленькая даже по лунным меркам. У Робсона – свой уголок на верхнем уровне, переделанный из каморки, которая предназначалась то ли для учебы, то ли для занятий музыкой или еще чем-то, и она еще меньше. Матрас помещается в ней, как стелька в ботинке, и два мальчика лежат, словно пара запятых, этакий инь-ян.

– И как ты их делаешь? – спрашивает Хайдер, перекатываясь на удобный бок.

– Что делаю? – спрашивает Робсон. Наверху стучит и булькает вода, слышен постоянный басовый гул кондиционера.

– Магические трюки.

– Представление, – говорит Робсон. – Настоящие фокусники называют это представлением. Трюки – значит что-то нечестное.

– Но они и впрямь нечестные. Ты обманываешь людей.

Робсон долго размышляет над ответом.