Иногда он отправлялся в гараж или спускался в подвал без всякой надобности, просто так… оттого, что он испытывал потребность быть ближе к сундуку, чувствовать его и труп в нем в земле, под своими ногами…
Фанни понимала это. Она сама часто думала о сундуке и иногда на нее находило странное желание, желание, с которым она упорно боролась — желание спуститься в подвал… и наступить ногами на землю, на мертвеца!.. Ну, так вот! Они уедут от этого сундука, от туманов, в которых водятся привидения, далеко, в теплые края, в Неаполь, на Капри, в Сорренто, туда, где растут апельсинные деревья. Там к ним вернется здоровье. Там не боятся мертвецов… там можно гулять по цветущим могилам. Там мертвецы дружелюбно относятся к живым и оставляют их в покое… не то что здесь, на Севере, где они только и делают, что запугивают людей…
Она посмотрела на Жака. Он, казалось, спал, но мало-помалу его дыхание делалось хриплым и неровным, и наконец он проснулся с криком, хватая горячечными руками руки жены и глядя на нее безумными глазами:
— Фанни! Фанни! Ах! Боже мой! Посмотри… посмотри на занавеску у окна… я тебе говорю, что она шевелится. Слышишь звон цепей за занавеской? Говорю тебе, это он! Смотри! Смотри!.. вот он двигается… Я вижу его руку! Я вижу его руку, она поднимает занавеску. Андре там, за занавеской!
Фанни напрасно старалась заставить его замолчать. Он стучал зубами от ужаса и повторял:
— Говорю тебе, что я видел его руку. Умоляю тебя, пойди посмотри. Пойди, посмотри!.. Подыми занавеску. Он прячется за занавеской!..
Он повторял это так настойчиво и с таким ужасом, что Фанни была потрясена до глубины души и направилась к занавеске;
Вздрагивая, она шла вперед с протянутыми руками… когда вдруг, по странному стечению обстоятельств, маленькая лампочка, единственная свидетельница их общего ужаса, внезапно погасла, словно ее кто-то задул, и комната погрузилась во мрак.
Жак отчаянно вскрикнул, а Фанни, не понимая сама, что она делает, стала метаться по комнате, ударяясь о стены и мебель и, наткнувшись на маленький столик с хрустальным сервизом, опрокинула его. Сервиз разбился о пол с неописуемым звоном и грохотом. В ту же минуту молодая женщина почувствовала, как порыв ледяного ветра коснулся ее волос. А окно открылось само собой с такой силой, что рама ударилась о стенку.
Жак хрипел, дверь комнаты отворилась, и в ней появилась испуганная сиделка. Слабый свет, проникший из гардеробной, озарял эту фантасмагорическую картину, когда появились оба врача.
Несмотря на сквозной ветер, гулявший по комнате, сиделке удалось снова зажечь лампу.
Тогда Фанни, которую возвратило к действительности свежее дуновение ночи, за минуту до того напугавшее ее до смерти, поняла, что причиной всех сверхъестественных явлений было плохо закрытое окно и подойдя к нему, собственноручно его закрыла.
Что касается Жака, то он забился в самый дальний угол кровати и, натянув дрожащими руками одеяло на голову, громко умолял врачей, чтобы они
— Сделайте так, чтобы я их больше не видел… — стонал он. — Зачем вы спасли меня от смерти, если не можете избавить от мертвецов?.. О!
— Уходите! Уходите! — резко заявила Фанни врачам. — Разве вы не видите, что он бредит? Вы преступники. Вы воскресили его, чтобы подвергнуть пытке. Вы измучили его! Уходите!..
И Фанни вытолкала обоих спиритов из комнаты, осыпая их ругательствами. Затем она вернулась к Жаку. Тот, видимо, несколько успокоился и сказал ей: