Восставший

Отчаяние ли завладело Антоном, когда он спокойно, не обращая внимания на то, как он сейчас выглядит, ходил среди людей, иной раз вселяя ужас в тех, кто на него посмотрит? Наверное, нет. Сейчас внутри него не было места для отчаяния, и вообще для чего-либо. Огромная зияющая дыра была в том месте, где внутри вечно молодого, но мертвого тела должен был быть Антон. И попав внутрь этой дыры, уже ни одна эмоция не имела шанса выбраться.

С каждым шагом к Антону добавлялось по пятой части от его веса. Смертельно уставший он завернул в сквер, где упал на ближайшую от входа скамейку, на которой располагалась разношерстная компания друзей из шести человек — четверо молодых парней и две девушки — они обсуждали, по всей видимости, забавную историю, связанную с одним из их компании, из-за чего он был единственным, кто не смеялся, когда по их несчастью к ним присоединился измученный Антон.

Они не видели его лица, так как оно было закрыто капюшоном, поэтому не бросились убегать.

— Не видишь, занято? — обратился к Антону ближайший к нему участник компании

— Если надо, сядешь на другую лавку. Мне плохо.

— Ты перепил что ли, мужик? — спросила девушка с другого конца скамейки

— Нет. В душе мне плохо. Если она у меня есть.

— Все понятно. — подхватил кто-то по середине — Очередной ''не такой как все''. Что такое? Биполярное расстройство? Депрессия замучила? Или ты мертв внутри с десяти лет? Освободи лавку и иди страдай куда-нибудь еще.

— Удивительно, но ты почти угадал. Только мертв я снаружи.

— Может тебе по башке настучать? — спросил ближайший к нему

— Два месяца назад я умер в аварии. Затем я воскрес, лишь для того, чтобы приносить несчастие и боль. Мне нравится это делать, и, если вы не уйдете с этой несчастной лавки, я открою вам все грани этого чувства.

Антон повернулся лицом к сидящей на лавочке компании и улыбнулся, намеренно обнажив свои зубы и вытаращил желтые, словно принадлежавшие бешенной собаке глаза.

— Пожалуйста… не надо. — все как один умоляли Антона, от страха опрокинувшись через скамейку

— Сейчас вы умрете. Один за одним вы будете испытывать адские муки, возвращая мне человеческий облик, а затем один из вас станет таким же.

Бывшие пять минут назад друзья бросились убегать в разные стороны позабыв друг о друге в надежде спасти свою шкуру. Увидев это Антон негромко рассмеялся.

Упав на наконец освободившуюся скамейку Антон расслабленно раскинул руки на ее спинке и запрокинул голову. Мысли крутились в его голове, но не имели четкого оформления, скорее они были похожи на туман, как тот, что стоял этим вечером. Стоявший в голове и на улице он приятно обволакивал Антона освобождая его от тягот лишений. Закрыв глаза, он лежал поглощенной прохладой тумана до тех пор, пока не почувствовал чье-то прикосновение на своем лице. Антон открыл глаза и увидел желтый листик, прилипший к его носу. Тополь над его головой зашелестел, хотя не было ветра и вскоре Антон стал свидетелем цепной реакции из первых осенних листьев, где один листок зацеплял два, а два сбивали четыре.

До чего может быть красива умирающая в медном огне природа… Невольно оказавшись в эпицентре листопада Антон осознал всю скорбную красоту жизненного цикла. Подобно огненной волне кружились листья вокруг него, подчеркивая контраст Антона и законов природы. Может быть, сейчас он захотел стать этим листиком, только лишь затем, чтобы в конце своей жизни закружиться в ярком огненном шторме.

Благоговейное созерцание Антона оборвал до жути знакомый голос:

— Что, совсем чердак протекает?

Антон поднял голову и увидел перед собой Дмитрия Валентиновича таким, каким он запомнил его при первой встрече — дряхлым седым старичком, ростом не выше гномика, в старой форменной телогрейке и шапке ушанке.

— Ну раз ты здесь — видимо, да. Теперь будешь преследовать меня в виде галлюцинаций? Учти, это проигрышный номер, старик — мне тебя не жаль нисколько.

— Это было бы забавно, но нет. И то, что ты сказал — неправда. — Дмитрий Валентинович сел рядом с Антоном — …Вопросы. Вопросы требуют ответов.

— В таком случае — спрашивай.

— Да не мои вопросы, остолоп, а твои. Ты должен спросить у меня.

— Мне не о чем спрашивать у тебя.

— Хорошо, если ты сам не можешь, то, будь ты неладен, я начну… Как дела? Как провел эти два месяца?

— Не знаю… Все как в тумане. Словно и не было их. Помню, начал убивать, но больше ничего. А вот уже и осень. И листья падают. И дожди идут.

— Вот. Не наводит на мысли?

— Отнюдь. Видимо глубины моего разума мне не доступны.

— Тогда что насчет меня? Какие воспоминания нас связывают?

— Вы — сторож на кладбище — Дмитрий Валентинович Красильников, у которого было три брака, у вас есть любимая внучка Кристина, она была единственной кто к вам ходил, и многое другое я тоже помню. К чему этот вопрос?

— Ты упускаешь из внимания кое-что. Ты разломил мне челюсть и убил.

— Точно. Теперь припоминаю. Что с того?