Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

называется по-разному: «переселение», «депортация», «перемещение»,

«изгнание». И все-таки наиболее точный смысл произошедшего в 1947-1948

годах события передает народная память. Все наши собеседники в своих

воспоминаниях употребляли одно и то же русское слово —г «выселение».

Отсрочка депортации

На Потсдамской конференции летом 1945 года наряду с территориальным

вопросом обсуждалась проблема депортации немцев с земель, которые вошли в

состав других государств после окончания войны. Принудительному переселению

в Германию из Польши, Чехословакии и других стран подлежало несколько

миллионов человек. Союзники определили принцип и сроки выселения, общее

руководство процессом поручалось Контрольному Совету в Германии.

Однако на Потсдамской конференции не заходила речь о статусе тех немцев,

которые оказались в Кенигсберге и его окрестностях. Сталин давал понять, что

местного населения здесь почти не осталось, союзники же не проявляли ни

интереса, ни особой настойчивости в этом вопросе.

Таким образом, десятки тысяч германских граждан, оказавшихся на исходе

войны в северо-восточной части Восточной Пруссии, выпадали из сферы

действия Потсдамских соглашений; на них не распространялись правила

репатриации; советская сторона не имела в этом плане никаких обязательств, не

должна была предоставлять союзникам информацию о численности немцев,

сроках и порядке их депортации. Судьба местного населения полностью зависела

от новой администрации, в первую очередь от планов советского руководства и

лично Сталина.

191

В первые два года после окончания войны случаи выезда немцев с

территории Восточной Пруссии были довольно редкими. Свидетельствует

Александр Георгиевич Факеев:

— При каждом гражданском управлении района или города были образованы

отделы по розыску родных и близких, потерявшихся в вой-

ну и проживающих за пределами Советского Союза. В них входили и

немцы, знающие рурский язык. Многие находили своих родных не только в

Центральной Германии, но и в других странах, им оформлялись

соответствующие документы и выдавались разрешения на выезд.

Елена Ивановна Н еберо уточняет, что в таких случаях «немцам

разрешалось уезжать со всем скарбом».

Судя по всему, получить разрешение на выезд было непросто.

Желающим уехать приходилось идти на всяческие ухищрения. О таком

случае рассказал Михаил Николаевич Мешалкин из Краснознаменска:

— Один немец хотел уехать в Германию и просил пропуск у начальника

участка лейтенанта Василия Жирнова. Чтобы получить разрешение, он

показал зарытые в лесу в блиндаже два велосипеда и мотоцикл. Пропуск

он, кажется, получил.

У нас сложилось впечатление, что на первых порах выселение местного

населения не только не форсировалось, но даже сдерживалось. Отсрочка

на два с лишним года депортации немцев была вызвана прежде всего

практическими соображениями. Перемещение десятков тысяч людей

требовало определенной подготовки. Кроме того, форсированное

выселение немцев могло привлечь внимание Запада к проблеме Восточной

Пруссии, ведь вопрос об окончательном урегулировании границ

откладывался до мирной конференции. Наконец, советское правительство

рассчитывало использовать труд и знания немецкого гражданского

населения для восстановления промышленных предприятий, расчистки