Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

кое-кто кошку вез с собой, чтобы по народному обычаю ее первой впустить в

новое жилище.

— Самая памятная вещь, которая напоминала о прежней жизни, была

швейная машина «Зингер», на которой шила для фронта и нижнее белье, и

телогрейки. Долго она мне служила и на новом месте, — рассказывает Анна

Александровна Гуляева, приехавшая из Ярославской области.

Среди подобных вещей не последнее место занимал узелок с продуктами: на

дорогу, на всякий случай — мало ли что может приключиться... Те кто ехал по

вербовке, получали сухой паек: сахар, хлеб,

КРУПУ> кое-кто даже масло и сыр. Но часто этих продуктов не хватало на

весь долгий путь. Вот что говорит Ирина Васильевна Поборцева: «Дали-то, смех

да грех, буханку черного, буханку белого хлеба да одну банку сгущенного молока

на человека. Так вот и перебивались».

27

Крестьянские семьи везли с собой скот; если же своего скота не имели,

бывало, перед отъездом получали коров и другую живность — овец, свиней,

птицу — от колхозов. Для скота запасались кормом: богатые колхозы давали сено

без ограничений. Если ехали поздней осенью или зимой, везли с собой уголь и

дрова для отопления в пути. В общем — «все свое беру с собой».

Многие, уезжая, плакали, ведь расставались с родными местами,

привычными традициями, своими земляками. Да и страшились предстоящей

неопределенности... «Мы ехали в неизвестность, не знали, где будем жить и

работать», — эта фраза повторялась в рассказах многих переселенцев.

Были и другие настроения. Рассказывает Анна Ивановна Труб- ч а н и н а,

приехавшая из Подмосковья:

— Уезжали с насиженного места без особого сожаления. Уезжали «в

Германию» строить колхозную жизнь на новой земле. Провожать пришел весь

колхоз. У дома был митинг, на котором в наш адрес говорились самые теплые

слова. Нашей семье выделили две подводы, на которые мы погрузили свои

пожитки, ящики с поросенком и двумя овцами, корову привязали сзади к телеге.

Погрузили также ящик с курами, их штук тридцать было — пестрые, красивые

такие. К вечеру приехали на станцию Раменское, переночевали там. Утром нам

сообщили, что кур везти в Германию нельзя из-за какой-то болезни, что там

«куриный карантин». И мы этих кур продали за полцены, так как надо было уже

грузиться в эшелон.

О таких же торжественных проводах вспоминает Ирина Васильевна

Поборцева из Могилевской области:

— В районном центре был митинг. Все говорили очень хорошо. Когда стали

уезжать, заиграл оркестр. Как нас тепло провожали, с цветами. Ну прям как на

подвиг!

Путешествие на «пятьсот-веселом»

Но вот отгремели митинги, оркестранты сложили свои инструменты и

разошлись по домам. А людям предстояла долгая дорога к новому месту.

Для жителей сельской местности путь переселения начинался за порогом

собственного дома. Крестьян доставляли на машинах до районных центров, там

формировались эшелоны переселенцев.

каждому дому подъезжали военные машины. У кого что было— грузили,

везли на станцию. В машину три-четыре семьи помещались. Коров тоже грузили

на машины, — вспоминает Екатерина Сергеевна Моргунова из Ульяновской

области.

Отдельные вагоны собирались на узловых станциях в большие эшелоны,

насчитывавшие до шестидесяти вагонов. Поезда с переселенцами в шутку

называли «пятьсот-веселыми», так как они шли долго и вне расписания, их часто

загоняли в тупики или по непонятным причинам останавливали вдалеке от

населенных пунктов. Железнодорожная сеть еще только восстанавливалась,

узкая европейская колея «перешивалась» на широкую, и зеленый свет был дан

грузам промышленного назначения.

И вновь, как в годы войны, потянулись с востока на далекий запад страны

длинные эшелоны вагонов-теплушек. Правда, заполненные уже бывшими

солдатами, крестьянскими семьями, городской и сельской молодежью. Вагоны в

поездах были одинаковые что для людей, что для скота — теплушки. Вдоль стен

— нары, в середине вагона печка- буржуйка. Был фонарь со свечкой.

Вот что вспоминает по этому поводу Нина Моисеевна Вавилова:

28

— Ехали трудно. Вагоны были битком набиты. Духота, теснота.

Проветривали без конца — так сквозняк был сильный. В смысле «удобств» для

детей стояли ведра, а для взрослых не было ничего. Эшелон часто

останавливался, так мы всё успевали. Загонят в тупик — мы и помыться

успевали. На каждой станции люди спрашивали: «Куда едете?» Мы отвечали, а

они удивлялись: «На что родину оставили?»

Питались в долгой дороге тем, что заготовили перед отъездом, тем, что

получили на карточки, купили в Москве во время стоянки поезда.

«Тогда в Москве всего можно было купить. И хлеба, и колбасы набрали», —

вспоминает Александра Ивановна Митрофанова.А Раиса Кузьминична Е ж к о в а