Восточная сказка

«Если Герман настоит на свадьбе, даже раздумывать не буду, - решаю по дороге. А когда укладываюсь в постель, слышу, как на тумбочке заходится дурниной айфон.

- Ты легла? – интересуется Герман. – Сладких снов, любимая.

И не успеваю я ответить, как Лиманский, вздохнув, заявляет решительно.

- Что-то я забодался без тебя, Алина. Давай назначим свадьбу и, наконец, поженимся. Ты согласна? Или тебе еще нужно время?

56

- Да, - лепечу в трубку. – То есть нет, - добавляю поспешно.

- Ну, я понял, - весело фыркает Герман и снова как мантру повторяет. – Спокойной ночи, любимая… Закрывай глазки.

Послушно смежаю веки, но заснуть не удается. Ни сразу, ни через час. Снова и снова думаю о встрече с Айратом. Узнал или нет? Но моя новая одежда преображает меня в студентку, кем я, собственно, и являюсь. А потому становлюсь для Айрата и других родственников одной из нескольких тысяч. А значит, невидимой.

«Ага, успокаивай себя, - поднимает голову внутренний паникер. – Айрат мог тебя узнать, только не стал портить людям праздник. И найти тебя труда не составляет. Всего-то надо спросить у Казбека…»

Закрываю голову подушкой, пытаясь отогнать животный страх, скрутивший мне нутро.

«Была бы рядом Софья, - всхлипываю от полной безнадеги. И снова понимаю, что у меня есть только один единственный выход навсегда избавиться от кошмара разоблачения. Нужно выйти замуж за Лиманского. Он своего никогда никому не отдаст. Только с ним я могу быть спокойна. И счастлива. Накинув халат, выхожу в кухню. И включив чайник, представляю, как внизу к моим шагам прислушивается Герман. Жду звонка. Но телефон молчит. Перевожу взгляд на часы, висящие над кухонным столом. По фарфоровой тарелке между циферблатом и стрелками разгуливает гордый петух. В который раз любуюсь точными мазками и замечаю время. Два часа ночи. Герман спит. И я в безопасности. Делаю маленький глоток из синей с золотым ободком чашки. И все. Не могу проглотить. Паника, захлестнувшая меня по возвращении домой, сковала внутренности и сжала горло. Задыхаюсь от беспомощности и собственной трусости. Как будто сам Айрат сдавливает мою трахею и велит молчать.

- Не рыпайся, Амина! Я все равно тебя найду, - слышится мне его рык.

Порывисто взмахиваю руками, пытаясь закрыть уши. И неловким движением переворачиваю чашку с чаем.

Смотрю на небольшую лужицу, растекшуюся по полу, на белоснежные осколки. И смеюсь над собственным малодушием.

Быстро навожу порядок и, вернувшись в спальню, вижу сообщение от Лиманского.

- Ты спишь? Что там у тебя происходит?

Плюхаюсь в кровать, улыбаясь. И ткнув в экран пальцем, рапортую.

- Пила чай, разбила чашку.

- Вот так, оставь тебя одну. Ты обожглась или порезалась?

- Нет.

- Тогда спи. Утром позвоню. Спустишься завтракать, - непререкаемым тоном велит он, и я радостно соглашаюсь. Утыкаюсь носом в подушку и чувствую, как губы растягиваются в улыбке. Так, как Герман, обо мне не заботился никто. Ни родной отец, ни Нур. Еле-еле справляюсь с порывом броситься прямо сейчас в квартиру этажом ниже. Заколотить бы в дверь кулачками. А когда сонный Лиманский появится на пороге, с визгом броситься ему на шею. Но нельзя. Нельзя!

Закутавшись в одеяло, пытаюсь уснуть. Но куда там! Теперь на смену страхам пришли мечты и фантазии. Представляю, как мы с Германом живем вместе, и я забочусь о нем. Рисую в воображении наш дом за городом. Обязательно около небольшого озера. Вижу наших детей, играющих с собаками. Мальчик похож на меня, а девочка - на мужа. Как же мы их назовем…

Уже под утро я проваливаюсь в сон и просыпаюсь от резкого звонка будильника. Раскалывается голова, и невозможно разлепить веки. Еще бы поспать. Но встаю, сделав над собой усилие. На работу нельзя опаздывать. Тем более в первую смену. На подгибающихся ногах волочусь в ванную, а вернувшись, раздумываю: может, обойтись без завтрака, а поваляться минут десять. Айфон снова дребезжит знакомой трелью.

- Быстро спускайся, - шутливо ворчит Герман. – Не то позавтракать не успеешь.

- А ты? – усевшись за стол, улыбаюсь во все тридцать два. – Так рано поедешь на работу?

- Нормально все, - кивает он. – Отличный повод поработать в тишине. В обед приеду в клуб. Поплаваю немножко. А потом мы с тобой пообедаем…

- Конечно, - во все глаза смотрю на любимого мужчину. И мне ужасно хочется слегка коснуться чисто выбритой щеки, зарыться пальцами в черные волосы. И прижавшись к любимому, напроситься на сладкий поцелуй. Когда все внутри вибрирует, стоит только нашим языкам соприкоснуться.

- Ешь, давай, - командует Лиманский, ставя на стеклянный стол тарелки с омлетом и нарезкой. – У нас мало времени.

- Да, - снова соглашаюсь я и тянусь к Герману с поцелуем. Сама! Первая! Да спаси меня Аллах!

Он довольно накрывает мои губы своими и ласково ведет ладонью по шее.

- Алина, - бурчит, отстраняясь. – Еще минута, и мы никуда не пойдем.

- Почему? – бросаю наивно.

- Отнесу тебя в спальню и больше не отпущу. Хрен с этой работой.

- Я не могу, - шепчу, пунцовея. И под веселый смех Лиманского опускаю голову чуть ли не в тарелку.