Восточная сказка

«Это все нужно будет съесть, - думаю в ужасе. И мысленно смеюсь, наблюдая, как Антон ставит  перед нами чашечки с кофе. А затем - две металлические миски, полные мелкорубленного льда, на котором покоятся бледно-розовая ракушка морского гребешка и кусок лайма.

- Открой, - шепчет Герман, кивая на гребешок.

И я, сгорая от любопытства, осторожно приподнимаю половинку раковины, заглядываю внутрь. И даже не пытаюсь скрыть восторг, когда на второй обнаруживаю белую жемчужную панакоту.

- Какая подача, - шепчу, зачерпывая ложкой нежнейшее блюдо. И чувствую себя если не царицей, то хотя бы сказочной принцессой. Думала ли я, сбегая из дома в синяках и с сотрясением мозга, что буквально через несколько месяцев буду сидеть в обнимку с любимым мужчиной? Пить кофе из маленькой белой чашечки, смотреть расфокусированным взглядом на панораму ночной Москвы и млеть, чувствуя себя в полной безопасности. Герман рядом, а остальное все не имеет значения.

- Нет смысла ложиться спать, - замечает Герман со знанием дела, и мы мчимся на какой-то рынок. Проходим внутрь через болтающиеся на цепочке ворота и попадаем в театр, откуда временно вывезли все декорации. Большинство лавок еще закрыто. И только кое-где продавцы выставляют свой товар.

- Ты курицу сможешь выбрать? – спрашивает меня Лиманский. И смотрит с любопытством.

- Конечно, - киваю я, наспех вспоминая все уроки Нур. В одной из лавок придирчиво рассматриваю птицу.

- С длинными ногами не бери, - шепчет весело Лиманский. – Это модели…

- Петухи, - фыркаю я, выбирая толстенькую желтоватую тушку.

- Свари суп-лапшу и пригласи меня в гости, - заявляет Герман, когда мы садимся в машину. А увидев мое растерянное лицо, добавляет поспешно. – Или давай приготовим вместе. Так супчика захотелось. С лапшой.

- Я сварю, - киваю радостно. – Приходи ко мне через пару часов.

- Ты успеешь, - нерешительно спрашивает Герман. – Лучше использовать мою кухню. Я тебе помогу. Курицу разрублю. Могу картошку почистить…

Последняя фраза сбивает меня с толку. У меня в семье куриный суп-лапшу варят без картофеля. Только кусочки филе, лапша, зелень и йогуртово-яичный соус. Выходит очень вкусно. Даже на завтрак можно есть.

- Нет, - не соглашаюсь с Германом. – Мне удобнее на Софьиной. Я уже привыкла. Приходи через час. Хочу принять душ и переодеться.

- Как-то я не подумал, - чешет затылок мой жених. – Но торопиться некуда. Ты могла бы поспать немного. Встречаемся в одиннадцать.

- Идет, - улыбаюсь я. И как только вхожу в квартиру Софьи, стремглав несусь к ноутбуку.

Читаю, а у самой глаза на лоб лезут.

- Отварить курицу… замесить тесто на лапшу…

«Нет, тут я точно не справлюсь», - вздыхаю уныло. И решаю приготовить суп, который люблю с детства. Я сотню раз видела, как его готовят Нур или повариха в доме отца.

«Вкусы у нас с Германом схожие, - думаю я, старательно вырезая филе. Ему должно понравиться.

- Ты там как? - позвонив через два часа, спрашивает Лиманский. - Пора варить бульон… Я поднимаюсь.

- А я уже все приготовила, - хвастаюсь весело. Но когда ставлю перед Германом тарелку с белым супчиком, присыпанным зеленью, у моего любимого вылезают из орбит глаза.

- Что это? – боязливо интересуется он.

Наблюдает, как я наливаю себе полную тарелку и сажусь напротив. И только когда я съедаю пару ложек, приступает к еде.

- Ну как? – спрашиваю, уминая за обе щеки.

- Восхитительно, - хмыкает он, не сводя с меня взгляда. – Просто обалдемон!

64

Амина

- Может, тебе лучше перевестись на архитектурный? – невзначай интересуется Герман, когда после новогодних праздников мы возвращаемся с дачи его родителей в город.

- Ты уже десятый раз спрашиваешь, - отмахиваюсь я и, глядя в окно, думаю о надвигающейся беде. Я согласна и в сотый раз поговорить о смене профессии. Лишь бы снова не о родителях!

Что я могу рассказать Герману? Как объяснить, почему моих отца и матери не будет на свадьбе?

Навещая Софью перед отъездом на дачу, посоветовалась с ней. А в ответ услышала «ни в коем случае!».

- Нет смысла ворошить старое. Тем более у Лиманского и Айрата есть общие знакомые. А ну, как попрется выяснять отношения. Решит Айратику люлей навешать. Лучше не упоминать о нем, - убеждала меня Софья, кутаясь в больничный фланелевый халат.

И если самому Герману мои родственники нисколечко не интересны, то его родители настроены совершенно иначе. Им нужно точно знать, кого они принимают в семью.

Наверное, это правильная позиция. Вот только любые упоминания о родственниках вызывают во мне приступ паники. Видимо, не до конца затянулась рана, нанесенная мне отцом. Я будто снова вижу его, выбегающего из Питерского подъезда. И даже не знаю, чего больше хочется. Смеяться или плакать?

Первой разговор о моей родне заводит будущая свекровь. Высокая красивая женщина в ладно сидящих синих брючках и свободной белой блузке. Темные волосы аккуратно подстрижены, на лице минимум косметики. И мне поначалу кажется, что это старшая сестра Германа, а не мать.

- А твои родители, - с улыбкой спрашивает она. – Они собираются на свадьбу? Ты им сказала? Второе февраля уже скоро.