Восточно-западная улица. Происхождение терминов «геноцид» и «преступления против человечества»

– Мы ценим, что Гитлер одарил нас Галицией, и в данном случае я не подразумеваю здешних евреев, – как всегда, слишком громко надсаживался он. – Да, некоторое их количество еще тут, но об этом мы позаботимся.

Он был умелым оратором, без сомнения, умел удержать аудиторию.

– Кстати говоря, – продолжал он, выдержав драматическую паузу и обращаясь к Вехтеру, – нынче я тут никого из этой сволочи не вижу. Как это вышло? Мне говорили, в городе раньше жили многие тысячи этих плоскостопых дикарей, а мне на глаза ни один не попался с тех пор, как я приехал.

Аудитория взорвалась аплодисментами{439}

. Разумеется, Франк знал ответ на свой вопрос: вход в лембергское гетто находился в нескольких сотнях метров от кафедры, с которой он обращался к публике. Он это знал, ведь его администрация годом ранее составила карту «переселения евреев» (Umsiedlung der Juden), и там было обозначено семь кварталов гетто, куда втиснули всех городских евреев. И это декрет Франка предусматривал смертную казнь за выход из гетто без разрешения{440}.

Кто именно заключен в это гетто, Франк не знал, да этого и не требовалось, чтобы поговорить по душам с аудиторией.

– Сами скажите, разве вы дурно обращались с ними? – взывал он.

Но в конце концов евреи всем надоели. Больше они не будут шастать по землям Германии. Намек был совершенно ясен, и слова Франка вновь приветствовали «оживленными аплодисментами».

Вечером он пообщался с фрау Шарлоттой Вехтер, женой губернатора. Она провела с Франком большую часть того дня и записала в дневнике: «Франк приехал на завтрак в девять утра и тут же отбыл вместе с Отто. Я должна была поехать с ними, но не смогла. Осталась дома с Уикл. Потом я поспала. Очень устала. В четыре часа… меня вызвали к Франку, он снова желал играть в шахматы. Я выиграла дважды, и он, раздосадованный, отправился спать. Потом он вернулся и тут же уехал»{441}.

Ни слова в дневнике о других событиях того дня, о решениях, которые ее муж принял под бдительным взором генерал-губернатора и вскоре начал осуществлять.

101

Через неделю после визита Франка началась ликвидация лембергского гетто. «Большая акция» (Die Große Aktion) началась рано утром в понедельник 10 августа{442}. Многих евреев, остававшихся в гетто, а также вне его, согнали на школьную площадку и оттуда отправили в Яновский концлагерь в центре города. «В Лемберге предстоит сделать еще многое», – писал губернатор Вехтер жене 16 августа и далее в одной строке упоминал «большую акцию против евреев», а в следующей – игру в пинг-понг, прошедшую «с большим энтузиазмом»{443}. Генрих Гиммлер прибыл в Лемберг 17 августа и встретился с губернатором Вехтером и группенфюрером СС Одило Глобочником, который занимался строительством лагеря смерти в Белжеце, в пятидесяти милях к северо-востоку от города{444}

.

За ужином в доме Вехтера шел разговор о будущем евреев Лемберга и окрестностей, в том числе Жолквы. Две недели спустя более пятидесяти тысяч человек будут отправлены по железной дороге в Белжец.

Среди тысяч захваченных этой Die Große Aktion были и родные Лаутерпахта, а его племянница Инка смотрела в окно, как уводят мать: миг, запечатленный детской памятью и пересказанный мне много десятилетий спустя со всеми отчетливыми подробностями – платье, высокие каблуки. Угодили в эту сеть и родители Лаутерпахта, и многие другие из его близких. Скорее всего, тогда же была уничтожена лембергская родня моего деда, в том числе и дядя Лейб с женой и детьми. Только и осталось от них, что поздравительная телеграмма по случаю бракосочетания в 1937 году Леона и Риты.

Пока происходили все эти события, «Кракауэр цайтунг» опубликовала очередную речь Франка, возвещавшую о «подлинном успехе» его правления. «Теперь практически не увидишь еврея»{445}, – похвалялся Франк. Ни в Лемберге, ни в Кракове, ни в каком-либо другом городе, городишке, деревне или селе под его властью.

102

Узнав, что меня в особенности интересует Лемберг, Никлас Франк упомянул, что знаком с сыном Отто Вехтера, губернатора дистрикта Галиция, того самого Вехтера, который в 1919 году учился вместе с Лаутерпахтом в Венском университете. Хорст занимал «иную позицию» в смысле ответственности своего отца, уточнил Никлас. Такая позиция не редкость, добавил он, пояснив, что дочка Гиммлера перестала с ним разговаривать после того, как он опубликовал свою книгу.