Восточные страсти

Ощущение своей необходимости людям заставляло Мэтью и У Линь — а вместе с ними императорских лекарей с помощниками-добровольцами — работать на износ. Они отправлялись домой только после того, как их руки и ноги уже переставали повиноваться им. Они выезжали из ворот Запретного города незадолго до рассвета и возвращались обратно часов через восемнадцать-двадцать. Сил, конечно, хватало лишь на то, чтобы наскоро перекусить и добраться до постели. Этому марафону, казалось, не будет конца. Мало-помалу, оказывая за день помощь десяткам пекинских бедняков, Мэтью начинал проникаться симпатией и уважением к этим стойким людям, которые и были солью этой земли. Сколько бед сыпалось на головы этих несчастных, а теперь к ним прибавилась зловещая, беспощадная болезнь, с такой легкостью отбиравшая у них жизни. Но и перед лицом самых жестоких испытаний они умудрялись сохранять жизнелюбие, а смерть встречали с такой выдержкой и смирением, которые Мэтью не часто встречал у своих соотечественников. Пока они могли, они поднимались и шли работать и все без исключения смотрели в будущее с надеждой. Людей, наделенных такими качествами, невозможно было вычеркнуть из памяти, и со многими из них Мэтью до конца дней связала дружба.

Не сразу Мэтью осознал, что люди, сумевшие выздороветь после заражения чумой, приобретали иммунитет к этой болезни. Теперь важно было убедить в этом самих выздоровевших, еще недавно глядевших в лицо смерти. Но к его радости люди верили ему, и все большее число добровольцев объединялось в отряды и шло на помощь новым жертвам чумы.

Вряд ли Мэтью в те дни мог проследить за действиями этих отрядов. Он был настолько поглощен собственной работой, что на большее у него не оставалось сил.

Тем более непостижима была выдержка У Линь. Хрупкая девушка с необыкновенным упорством и жаром отдавалась работе, всюду бесстрашно следуя за доктором, и ни словом не выдала она своего изнеможения, ни разу не приняла понурый вид.

Внезапно у одного из императорских лекарей проявились симптомы заболевания. Большинство людей, по всей видимости, считало докторов посланцами богов, не подверженными напастям, от которых страдают простые смертные, и известие о том, что один из этих посланцев заразился чумой, немедленно обратило жителей в панику. Люди теперь уверились в тщетности своих надежд избавиться от гнева Двуглавого Дракона, и командирам воинских подразделений, охраняющих выходы из города, пришлось срочно требовать подкреплений, чтобы сдержать натиск рвущихся из Пекина горожан.

Мэтью со всей строгостью допросил лекарей, евнухов и других добровольцев, которые в последние дни находились рядом с врачом, ставшим жертвой заболевания, и в конце концов выяснил, что тот не всегда надевал на лицо маску и часто пренебрегал обязательным двукратным омовением. Этот урок не мог пройти даром для его коллег. Мэтью еще раз потребовал, чтобы все, кто выходил на борьбу с чумой, не забывали мер предосторожности.

Понемногу в его голове выстраивались теории относительно причин заболевания и способов его распространения. Наконец он пришел к убеждению, которое, правда, еще не мог доказать, что разносчиком заразы была блоха.

Бригады евнухов, сохраняя редкое самообладание, скрупулезно вели описание всех случаев заболевания. Впоследствии Мэтью использует эти данные для написания монографии, которую отошлет в недавно образованную в Филадельфии Американскую медицинскую ассоциацию. Прошел не один год, прежде чем ему было суждено узнать, что его монография была напечатана и принесла ему широкую известность и признание в научном мире. Он одним из первых разобрался в причинах, которые приводят к вспышкам эпидемии, и его изыскания, наряду с открытиями других медиков, заложили основу последующего искоренения чумы.

Но тогда Мэтью едва ли думал об известности и признании.

Больше всего в тот момент он мечтал о самой удивительной роскоши, которую может позволить себе человек, но которой сам был начисто лишен. Он мечтал, что когда-нибудь выспится. Однажды, как всегда, поздно вечером, он и У Линь возвратились в императорский дворец. Силы, казалось, были исчерпаны без остатка. С трудом они доплелись до апартаментов У Линь. Там их ожидала горячая еда — лапша, фасоль и очень острый суп. Они с большим усилием заставили себя подойти к столу и, обменявшись несколькими фразами, принялись орудовать палочками. К их удивлению, дверь распахнулась, и в комнате появился старший евнух, гладколицый, грузный мужчина в очках с тяжелой оправой.

Увидев его, Мэтью не мог не воскликнуть:

— Что случилось? Почему вы не спите в такой час?

Евнух поклонился сначала ему, потом У Линь.

— Я имел честь ожидать возвращения вашего превосходительства. У меня для вас есть прекрасные новости. Чума пошла на убыль.

Губы У Линь стали растягиваться в слабой улыбке. Мэтью, однако, угрюмо покачал головой.

— У меня нет оснований так думать. Случаи заражения в нашем секторе встречаются с той же частотой, что и раньше.

Евнух, однако, не собирался уступать.