Восточный цикл. Книги 1-7

— Но как же! Если штиптары устроят там засаду, они нападут и на тебя, когда ты продолжишь путь. Заодно нам хочется показать тебе, кто такие настоящие штиптары, чтобы потом было о чем рассказывать в Скопье.

— Ты меня интригуешь; я поеду вместе с вами.

— Так садись на коня!

— Вы заплатили за ракию?

— Нет, хозяин дал нам ее даром.

Ему пришлось дать ее даром! Так, пожалуй, было бы правильнее. Я подошел к окну и бросил туда несколько оставшихся у меня пиастров. Разумеется, аладжи подняли меня на смех. Один завернул за дом, чтобы привести лошадей, а другой остался со мной, дабы я сохранил им верность.

Когда мы переехали через мост, я обернулся. Хозяин стоял перед дверью дома и тянул руку вверх, остерегая меня. Я не думал, что увижу его.

Дорога по ту сторону моста вела сперва между скалами; далее начинались пастбища, затем кустарник и, наконец, мы въехали в густой лес.

Никто не проронил ни слова.

Штиптары, безусловно, считали, что я обделен умом, ведь в их словах и поступках было столько разительных противоречий, что непременно бросились бы в глаза любому несведущему человеку.

Если враги и впрямь притаились в лесу, то было бы сущей глупостью прятаться там же, чтобы прийти на помощь людям, которым грозит беда, лишь в ту минуту, когда на них нападут и начнется сражение. Лучше было бы разведать, где расположились разбойники, а потом оповестить тех, кого они поджидают. Быть может, тогда удалось бы миновать опасное место, объехать его, а если лес окажется слишком густым, чтобы пробраться стороной, мы могли бы, спешившись, тайком подкрасться к штиптарам и задать им отличную взбучку.

Дорога ничуть не напоминала немецкие шоссе. Посреди леса она побежала вниз, одновременно резко поворачивая в сторону. Справа и слева высились скалы, за которыми можно было укрыться. Из-за их высоких выступов хорошо было обстреливать дорогу. Это место, казалось, уготовано для коварных нападений, и мы впрямь остановились здесь.

— Вот это место, — сказал один из них. — Здесь нам надо укрыться. Давайте возьмем левее и поднимемся по склону!

Он говорил тихо, чтобы уверить меня в том, что где-то здесь могли притаиться штиптары. Но ведь тогда бы они нас наверняка слышали и видели, а не мы их! Я убедился, что мое лицо от природы выглядит не очень умно, ведь моих актерских способностей недоставало, чтобы придать ему глупое выражение. А приходилось выглядеть простаком, чтобы эти люди не раскусили меня.

В этом месте деревья у верхнего края дороги росли не так плотно, поэтому мы сумели немного проехать вперед; потом нам пришлось вести лошадей под уздцы.

Наконец, мы сделали остановку. Лошадей пришлось связать друг с другом. Это мне не понравилось, ведь я намеревался тайком улизнуть. А для этого мне надо было держать лошадь подальше от остальных, чтобы штиптары не видели ее.

В моем кармане лежала длинная запонка, заостренная с одного конца. Я незаметно достал ее. Потом сделал вид, что собираюсь ослабить подпругу у своей лошади, привязанной к пегому, а сам пристегнул ее как можно крепче и сунул запонку под седло так, чтобы острием она уперлась в круп лошади. Это заставит лошадь помучиться. Оставалось ждать развития событий.

Тем временем аладжи выбрали подходящее место; оттуда им открывалась часть дороги, а их самих не было видно. Ружья лежали рядом с ними; они отстегнули также свои топоры. Я разгадал их план. Они уверовали, что пули нас не возьмут, и решили убить нас топорами.

Эти люди очень ловко метали топоры, однако я, хоть и не держал их в руках, был уверен, что справлюсь с ними, ведь я же довольно хорошо научился метать томагавки.

Я подсел к ним; беседовали мы теперь тихо. Они делали вид, что готовы постоять в бою за чужаков, то есть за нас, и защитить от штиптаров. Их коварство заключалось в том, что, будучи убийцами, они заручились моей поддержкой. В момент нападения я оцепенею от ужаса, а потом, когда буду рассказывать об этом, меня попросту высмеют за мою глупость.

Тем временем запонка вовсю действовала. Лошадь Халефа заволновалась: она фыркала и брыкалась.

— Что с твоей лошадью? — спросили меня.

— О, ничего! — ответил я равнодушно.

— Как это ничего? Она нас выдаст!

— С какой стати?

— Если будет вести себя, как сейчас, то штиптары, притаившиеся здесь, наверняка услышат шум. Тогда мы пропали.

Разумеется, он имел в виду, что четверо чужаков, которых они поджидали, услышат шум и поймут, что надо быть осторожнее.

— Будет и хуже, — сказал я.

— Почему?

— Моя лошадь не любит, когда рядом привязаны другие лошади. Норов у нее такой, и никак отучить от этого не могу. Я всегда привязываю ее подальше от остальных.

— Так отведи ее!

Я встал.

— Стой! Оставь здесь попону и нож. Да и свой тюрбан тоже!

— Почему?

— Чтобы мы знали, что ты вернешься. Сними тюрбан!

Хорошенькая история! Они увидят, что я вовсе не стрижен и, значит, не похож на правоверного мусульманина, а еще меньше на шерифа. Поэтому я ответил с наигранным спокойствием: