Восторг

По крайней мере, время играло ей на руку: если ей пришлось бы возвращаться в отдел новостей и притворяться работающей, уставившись на компьютерный монитор, то она могла сорваться.

Проклятые мужики, думала она, снова обнаружив пустое место, в этот раз удачней припарковавшись параллельно дороге и выйдя из машины. Она следовала инструкциям, данным Монти, с его намеками на шпионские фильмы, и села на скамейку под строго обозначенным кленом, чтобы оказаться в землях «взболтать-но-не-смешивать»[92], ей нужно лишь спрятаться за газетой и знать секретное слово.

Монти появился десять минут спустя. В обычной одежде, указывающей на активный образ жизни. Он был в хорошем настроении, ухищрения дали ему именно ту инъекцию драмы, в которой он нуждался.

– Иди за мной, – сказал он тихо, проходя мимо.

О, да ради всего святого.

Мэлс поднялась на ноги, когда он был уже в десяти футах от нее, и она придерживалась прогулочного шага, гадая, зачем, черт возьми, вообще позволила втянуть себя в этот цирк.

После небольшой прогулки они оказались у берега реки, у большого викторианского навеса для лодок, где люди начинали пользоваться своими каноэ и парусными лодками, когда погода стала теплее.

Они зашли внутрь, и ее глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, благодаря освинцованным стеклам, пропускавшим мало солнечного света, рядам лодок, стопкам буйков и весел, скрученным парусам казалось, что они окружены. В каком-то смысле вокруг было громко… волны накатывали на доки[93] и отступали, хлюпанье эхом прорывалось сквозь пустые доки…

Внезапным всплеском ласточка-касатка вылетела из насиженного гнезда, спикировала на них и скрылась в открытом воздухе.

– Так, что ты нарыл? – спросила Мэлс, когда ее сердце восстановило ритм.

Монти достал большой, плоский конверт и протянул ей.

– Я распечатал это сегодня утром, дома.

Мэлс запустила палец под металлический зажим и сняла его.

– Кому еще известно об этом?

– Сейчас – только мне и тебе.

Одну за одной она достала три цветных фотографии, на всех изображена жертва: первая – снимок всего тела с опущенной футболкой, второй – приближенный, с задранной футболкой, третий – крупным планом то, что казалось рунами со стороны.

Сесилия Бартен.

Это имя пронеслось в голове Мэлс, когда она рассмотрела фотографии: Сисси – другая девочка, моложе и совсем, совсем далекая от той жизни, где смерть является одним из профессиональных рисков. Ее тело совсем недавно нашли в карьере, с аналогичными буквами, вырезанными на животе. У нее тоже было перерезано горло. И она была блондинкой.

– Ты видела фотографии с места преступления, верно? – спросил Монти.

– Да. – Она снова присмотрелась к снимку крупным планом. – Кожа была покрасневшая, но на ней не было ничего подобного. Погоди, ответь, не под запись, если нужно… как такое произошло? Ты сказал, что был первым…

– Я был. Я вошел в комнату вместе с менеджером и тщательно следовал процедуре. Я опечатал дверь и вызвал подмогу.

– Где была твоя напарница?

– Она заболела, поэтому я вышел на смену один… экономия бюджета, ты в курсе, как это бывает. Никаких замен. В общем, ожидая своих, я сделал фотографии.

Она ненавидела тех, кто употребляет слово «в общем».

– Ты задрал футболку.

– Я осматривал тело и место преступления согласно своим должностным обязанностям.

Подонок.

– Зачем вообще делать снимки, если фотограф был на подходе?

– Главный вопрос в том, куда подевались буквы.

«Блин, это просто неправильно», – подумала Мэлс.

– Так, что я могу с этим сделать? – спросила она, окидывая Монти взглядом.

– В настоящий момент – ничего. Не хочу, чтобы меня обвинили в нарушении целостности тела.

Но это ты и сделал, не так ли?

– Тогда зачем давать мне это?

– Кто-то должен узнать. Может, я пойду к Де ла Крузу… а, может, ты напечатаешь это в «ККЖ» и просто скажешь, что достала из анонимного источника. Дело в том, что время смерти определено в районе пяти-шести часов, поэтому убийство произошло вскоре после того, как комнату сняли, кто бы это ни был. Я прибыл туда, хм, в девять пятнадцать. Значит, за эти четыре с половиной часа кто-то мог проникнуть внутрь.

Он кое-что упускает, может, умышленно, – тот факт, что руны исчезли в промежуток времени после его появления на месте преступления и перед тем, как фотограф ОПК[94] сделал снимки. Тело не могло долго находиться без присмотра, а шрамы просто так не исчезают.

Все это очень странно.

– Окей, тогда дай знать, когда тебе будет угодно, чтобы я включилась в работу, – сказала Мэлс. – Когда угодно.

Он кивнул ей так, будто они только что заключили сделку, а потом отправился в сторону выхода.

– Монти. Погоди… ответь на маленький вопрос.

Ее источник замер в дверях.

– Да?

– Ты знаешь, что за мужчину вчера нашли в Мариот?

– Ты про труп у служебного входа? Тот, который пропал из морга?

Мэлс перестала дышать.

– Что-что?

– Ты не в курсе? – Он подошел ближе, чтобы поделиться информацией. – Тело исчезло. Сегодня утром.

Невероятно.

– Кто-то выкрал его. Прямо из морга «Святого Франциска».

– Очевидно.