Вот это поцелуй!

– А почему ты спрашиваешь? Откуда у тебя ее фото?

Я с тяжелым вздохом повернулась к Натану:

– Эта девица следит за нами уже несколько дней.

– Она за нами следит? С чего бы ей за нами следить? Что ты несешь? Следит, говоришь?

– Во всяком случае, она за нами наблюдает.

– Полегче! Полегче на поворотах! Следить и наблюдать – далеко не одно и то же. Совсем не одно и то же.

– Ты сказал, она – приятельница Марка. И давно она ходит в приятельницах Марка?

– Ты что, смеешься надо мной? Ну откуда мне знать? Марк болтается где-то с утра до вечера. А ты еще спрашиваешь!.. Будто не знаешь, какой образ жизни он ведет! Да, но вот куда это его заведет, это действительно вопрос! Такой беспорядочный образ жизни… Ты думаешь, он меня слушает?

– Ну а как ты с ней познакомился?

– Как я с ней познакомился? Ну, как такое происходит, подумай сама… Я встречаю ее на лестнице, вот и все. Ну и поскольку ходит она к моему родному брату, а я – как-никак человек воспитанный, то я здороваюсь с ней, спрашиваю, как дела. Вот как я с ней познакомился. И хватит об этом!

– Она живет у него?

– У меня она не живет, вот это точно.

Он был недоволен. Я ведь изводила его, да? Я сама это понимала. Однажды капля переполнит чашу терпения, и я знаю, кто будет в этом виноват. Но мужчины меня так разочаровали, вообще все. Как им доверять? Тот, кто дал мне жизнь, и тот, кто на мне женился, – оба жалкие подонки. Как же другие мужчины могут быть лучше? Поставьте себя на мое место. Что мне думать, когда два главных человека в моей жизни меня же и растоптали? Это ли не смягчающие обстоятельства?

Паула Консуэло Кортес-Акари… Я обещала держать язык за зубами. Эдуард, сообщивший мне сведения об этой девице, был любезно предупрежден о том, что, если хоть одно слово о моем демарше достигнет ушей Натана, кое-кто об этом пожалеет. Полагаю, он прекрасно все понял. С того самого дня, когда я застукала его в туалете в подвале (женский туалет на нашем этаже тогда был закрыт из-за ложной тревоги по поводу бомбы) с номером журнала «Хастлер» в руке, я могла из него веревки вить.

В свободное от работы время я ведь вольна заниматься всем, чем угодно. И видеться с теми, кого пожелаю. Мне не нужно получать на это особое разрешение.

Проявив смекалку, я устроила все так, чтобы спокойно побеседовать с Марком.

– Я тебе не помешала?

– Немножко.

– Надеюсь, все же не слишком.

Я ему не нравилась. Я ему никогда не нравилась. Но я его понимала. И я на него не в обиде. Я и сама не люблю толстух.

Я знала, что, вторгаясь в его святая святых, на работу, в модное ателье, где появление женщины моих габаритов повергает всех в ступор, я дам понять, что могу причинить ему кое-какие неудобства.

При Крис наши отношения с Марком нельзя было назвать плохими. Натан был для него потерян в любом случае. Натан был женат, а Крис не принадлежала к тому сорту женщин, что способны шляться по ночным кабакам до рассвета в компании «жертв моды» с протухшими мозгами. Когда появилась я и Натан нас познакомил, Марк нашел, что вся эта история довольно забавна. По его мнению, задница у меня была великовата, но я оказалась не такой занудой, как на первый взгляд. Он терпел меня, наверное, несколько месяцев.

Но в один прекрасный вечер, когда мы все уже собирались выходить из дома (нам предстояло отправиться на ультрапривилегированную вечеринку, о которой Марк говорил несколько дней подряд), он вдруг придирчиво оглядел меня с ног до головы, а я тогда весила девяносто три кило, я переживала период эйфории, и на мне были ярко-желтые колготки в разноцветных цветочках, уж не знаю, какой бес меня попутал напялить такую фигню, должно быть, я просто спятила. Короче говоря, я спросила его, в чем дело, не вскочила ли у меня лихорадка или еще что, но Марк не ответил, а только уставился в пол и начал кусать губы. В комнате воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Натан поднял голову, оторвал взгляд от страницы женского журнала, которую собирался перевернуть, и посмотрел на нас, хмуря брови. Тогда Марк соскочил со своего табурета и заявил: «Нет, это невозможно, черт!» Я сказала: «Черт! Что невозможно?» Но он уже натягивал куртку, после чего выбежал, громко хлопнув дверью, а мы с Натаном остались, погруженные в полное недоумение.

С того самого дня мы с Марком сильно друг к другу охладели. Заметьте, мне первой следовало бы понять, что я не из тех женщин, г которыми можно пойти куда угодно. Но это же какая нужна сила характера. Мне не следовало бы питать иллюзий насчет мира благородных людей, мира, в котором никого не смущают эстетические соображения, мира, в существование которого мы, толстые и некрасивые, по непростительной слабости своей верим до тех пор, пока не ткнемся мордой в жестокую реальность, ибо такого мира не существует, его нет и никогда не будет, потому что всегда найдется кто-нибудь, кто не откажется, чтобы ты ему отсосала, но будет совсем не готов пригласить тебя в кафе, ну, вы же понимаете?

– У тебя сейчас есть немного времени, или мне подождать? Я могу посидеть в уголке.

– Нет, нет. Все в порядке. Так чем я могу тебе помочь?