Вот идет цивилизация

А когда Перси узнал, почему для покушения требовался именно человек, у него буквально подкосились ноги.

– Ибо, сын мой, ни одна горгона не может причинить вред человеческому существу, не совершив при этом немедленного самоубийства. Для нее это все равно что матери убить своего новорожденного младенца. И я не смогла убить тебя, даже когда меч опускался на мою шею.

– Послушайте, – лихорадочно зашептал Перси умирающей голове. – Может, вам и не хочется поднимать здешних людей на спасение своего мира, но у меня-то нет таких предубеждений. Меня и так уже много раз заставляли делать то, чего мне совершенно не хотелось! Так вот, знаю я место, где живут самые что есть воинственные типы, – и я знаю, как завербовать их в передовой отряд. Должен же я сделать все, что в моих силах, чтобы исправить все то зло, что совершил!

Медуза задумалась. Он ощущал, как тают ее силы, как покидает ее жизнь.

– Да, – коснулась его сознания слабеющая мысль. – Да, это может спасти планету. Надо попробовать. Позови Афину, о юноша. Позови своим голосом.

Мгновение он колебался. Обидно выйдет, если это еще одна ловушка. Он облизнул пересохшие губы и решился.

– Афина! – позвал он. Почти мгновенно в дверях показалась пожилая жрица. При виде жуткого зрелища она потрясенно закрыла рот рукой, но, повинуясь телепатическому приказу Медузы, сдержала готовый сорваться крик.

– Не время горевать или негодовать. Оплакать меня можно будет и позже, в должном порядке. А пока олимпийцы собираются прорвать барьер между мирами. Если им это удастся, вас уже никто не защитит, ибо никого из моей расы уже не будет. Им нужно помешать! Все остальное должно быть подчинено этой необходимости. А посему ступай и собери всех сестер да приготовь все, что я запасла на такой случай. И быстро, Афина, быстро!

Жрица поклонилась и бросилась обратно в коридор, на ходу созывая подчиненных.

– Что ты намерен делать? – коснулась его сознания мысль. Перси объяснил. Голова помолчала. – Что ж, пусть будет так. Но помни, сын мой, что бы ни случилось, я не могу причинить вред человеку!

Афина вернулась с дюжиной потрясенных, перепуганных юных жриц; впрочем, она настолько их вышколила, что даже при мысли о жутком содержимом кибисиса те разве что прикусывали губы. Однако даже так Перси чувствовал себя ужасно. Ведь он только что убил не просто их божество, но мудрую учительницу и дорогую подругу. А все почему? Только потому, что он простофиля. Ну что ж, он еще отплатит за это, поклялся он себе. Он знал, что поставлено на карту, – но теперь будет действовать на основании того, что знает, а не по чужой подсказке.

Жрицы заняли места на чем-то вроде металлических ковров, нагруженных блестящими штуковинами, на первый взгляд напоминавшими копья и боевые топоры, но Перси-то понимал, что это только видимость, рассчитанная на людей того времени. Афина дала ему знак, и он взошел на ее ковер. Жрица повернула колесико на маленьком пульте, ковер взмыл вверх и повис в воздухе перед балконом.

– Остров Серифос, – произнес Перси в ответ на вопросительный взгляд Афины, и ковер устремился вперед. Оглянувшись, Перси увидел строй летящих жриц. Ковры неслись над волнами заметно быстрее, чем они с Гермесом по дороге сюда. Что за знания он погубил, сокрушенно думал Перси. Все, накопленное за тысячелетия, – все пошло прахом из-за болвана по имени Перси Сэктрист Сей, поверившего хитроумному гаду и… Неужели, подумал он, и в нашей Вселенной это произошло в точности так же? Что ж, теперь этого уже не узнать. Зато сейчас он действовал абсолютно не по легенде – по крайней мере не по той, которую упоминал профессор Грей. Так что ждать можно чего угодно.

Они приземлились прямо на главной площади – Перси решил, что так будет эффектнее. Не дожидаясь, пока потрясенные горожане закроют рты, он решительно ворвался в дворец; Афина следовала за ним, не отставая.

– Да, кстати, – негромко пробормотал он, обращаясь к черной сумке. – Меч становится все тяжелее. Вряд ли у меня получится вступить к царю со всем положенным достоинством. Не могли бы вы поделать с этим что-нибудь… ну там, гипноз…

Грохоча сапогами-скороходами, он вошел в тронный зал и остановился у колонны, к которой его, пленного, привязывали всего позавчера. Царь Полидект обедал. При появлении Перси он встал из-за стола и вытер губы волосами ближней девицы.

– Добро пожаловать домой, Персей! – возгласил он со слегка наигранным энтузиазмом. – Добро пожаловать! Мы ждали твоего возвращения!

– Да неужели?

– А как же, мой мальчик? С самого того трагического недоразумения в театре мы наверняка знали, что ты и есть настоящий Персей! И я жестоко покарал смотрителя зверинца за его преступную халатность, клянусь тебе! Еще бы: ведь ему полагалось вывести на арену сотню прекрасных девственниц, дабы они осыпали тебя цветами, а он зачем-то выпустил на вас Сциллу. Ума не приложу, как он только мог так…

– Не трудитесь. Я к вам по делу. Соберите всех, кого сможете, и побыстрее.