Вот мы и встретились

- Да ладно тебе кобениться-то, - пришла на помощь желанной снохе мать. – Расскажи мальцам, что тебя утянуло в такую даль, что там у вас лучшее, что тебе и дома родного не надоть, родителев совсем забыл… - она тихо всхлипнула, утишив севший от обиды голос.

- Ну, мам! – пришлось идти на попятный.

- Да, да, - тут же, воспользовавшись мощной поддержкой, встряла замечательная учительница, - расскажите ребятам о своеобразной природе и животных дальневосточного края, о том, что встречается только там и чего нет здесь, в средней полосе, ну и, конечно, о работе геолога… - увидев, что кобенистый геолог сморщился, поспешила уточнить: - …ну, в общих чертах, в самых общих и хорошо бы с бытовыми деталями, чтобы слушатели получили хотя бы общее представление о вашей замечательной профессии людей, всегда идущих впереди. - Иван Всеволодович, не удержавшись, удовлетворённо фыркнул: «Ну и гладко же стелет, и всё под себя!». - Знаете, для них наш восточный регион всё равно, что Африка, только и знают, что и там, и там тигры. Даже выпускники путают Охотское море с Японским, а многие так и не в курсе, что последнее омывает не только Японию, но и наши земли, и является частью Тихого океана.

- Сходи, сходи, потрепись, чё там, - присоединился к женщинам и отец. – Можа, какому удальцу, тожеть собравшемуся как перекати-поле мотануть из доброго дома в дальнюю глухомань, и вправишь мозги, и то – польза. Всё жа, как ни толкуй, а жить посерёдке земли, да в справном дому, да с родичами – надёжнее.

Против объединённого фронта Ивану Всеволодовичу не устоять, и он сдался.

- Ладно, - согласился, резко отодвинув чашку и чуть не выплеснув недопитый чай, - схожу. Когда?

Вера снова убрала глаза, и снова между ними выросла невидимая стена отчуждения. Жених, гонористый и неуверенный в себе, явно ей не нравился.

- Мы собираемся по пятницам в 2 часа.

- То есть?

- Послезавтра… но можно отложить и на последующую пятницу.

- Нет, нет, - Иван Всеволодович твёрдо решил в последующую пятницу быть уже дома – «и без булды!» - как говаривал их канавщик Гоша, когда пытался приписать не выкопанные кубометры, - только в эту. – Пожалуй, даже хорошо, что эта красивая тёлка припёрлась со своим предложением сейчас – легче будет уговорить мать на скорое расставание.

- Вот и ладненько, - обрадовалась та, - вот и сговорились, - как будто сговор был о свадьбе. – Веруня, ты почему это, золотко, не кушаешь?

- Да я… - попыталась гостья отказаться, но не тут-то было.

- Пока не поешь как следоват, не выпущу, - пригрозила хозяйка, удовлетворённая первым, пусть и маленьким, шажком молодых навстречу друг другу. – Где это видано, чтоб гостья ушла голодной? Ты не смотри на Ивана, он совсем одичал и наедается, что зверь, на ночь. Давай-ка мы с тобой вместе, за компанию, умнём по парочке шанежек.

- А мы, - поднялся из-за стола Всеволод Иванович, - пойдём своей компанией подышим свежим воздухом, - накинул хорошо обжитую телогрейку и пошёл на раздумчивое крыльцо.

Когда уместились рядом, спросил:

- Ну, как она тебе?

Сын, ожидая подобного вопроса, коротко рассмеялся и надежд отца не оправдал.

- Да никак: много мяса, а насчёт ума – сомневаюсь.

- А тебе надоть, чтоб на кажном слове, умничая, шла на попятный, - сердито проворчал старший. Помолчали, обдумывая свои «за» и «против». – Конечно, не артистка, - Всеволод Иванович недовольно поелозил на холодной ступеньке, - манить и вертеть хвостом не станет, - обиделся за протеже. – Для такой семья – всё, муж – опора и хозяин, а она ему – верная подпора. И для дитёв лучшей матери не сыскать: здоровая, спокойная, одним словом – правильная. Надёжным тылом будет – работай себе и работай, не беспокоясь. Чего ещё тебе?

- Ладно, - сын дружелюбно толкнул отца плечом. О любви говорить было бесполезно и возражать тоже. – Вот вернусь к себе и присмотрюсь издали. Со стороны-то, особенно с дальней, виднее, не так ли?

- Ну, и упустишь девку, пока будешь приглядываться – уведут. Такая долго в одиночку не продержится, - вспылил опытный старший, отталкивая непослушного отпрыска. Дальнейшей перепалке помешали женщины.

- Ваньша, проводи Веру, - приказала мать дикарю. – Ужотка смеркает, не приведи господь встретить ей кого из наезжих кавказских бусурман. У вас, небось, тож они есть?

Иван Всеволодович упруго поднялся, пропустил по ступенькам дорогую гостью.

- Нет, у нас другие – мелкие и жёлтые.

- Как это? – удивилась мать. – С чего это они?

- Да мандаринов много едят, китайских, - пояснил сын, улыбаясь и радуясь, что зачахлое было настроение исправилось.

- Это что ж тогда, - вмешался отец, - выходит, мы – большие и белые, потому что картошку с молоком едим?

- Точно! – ещё больше развеселился сын, отстоявший холостячество, и все вослед рассмеялись, радуясь наступившей взаимной симпатии и умиротворённости.

Уходя, Иван Всеволодович оглянулся, увидел, что мать заняла его место, тесно прижавшись к отцу и с надеждой глядя на молодых, и у него в который уже раз сжало сердце от любви к родителям, лучшим и самым дорогим людям на всём белом свете.