Вот мы и встретились

- Ну, здравствуй, как ты тут без меня? – прошептала, нежно прикоснувшись к стене. – Не забыл? – и твёрдым шагом, гулко стуча каблуками модняцких лаковых сапожек с голенищами-раструбами до колен, направилась прямиком на ковёр. Не доходя до пыточной, упёрлась взглядом в доску объявлений. Вывешены были два свеженьких. Одним объявлялось, что театр приступает к постановке мюзикла «Кошки-мышки», и ниже перечислены задействованные в очередном шедевре артисты. Первыми, на главных ролях, стояли Алёна и Влад, очевидно, он – кот, а она – мышка, или наоборот, она – кошка, а он – мышь. В перечне не было Пирамидона, Стаса, обеих заговорщиц и… Марии Сергеевны тоже не было. Вторым был приказ, которым за низкие профессиональные качества, не соответствующие новым требованиям времени, и недостойное поведение во время гастролей, выразившееся в ущемлении прав других гастролёров в свою пользу и позорную связь с флотским шефом, а также в связи с модернизацией и реорганизацией театра в музыкально-молодёжный имени Б. Моисеева (МММ) уволена актриса Гончарова Мария Сергеевна. По мере усвоения хвалы за удачно проведённые гастроли щёки позорницы пламенели всё больше и больше, а на глаза навернулись злые слёзы негодования и обиды. Резким движением она сорвала приказ, скомкала и растоптала, потом решительным шагом подошла к директорской двери, с силой рванула, но та оказалась заперта. Из зрительного зала донеслась громкая музыка. Мария Сергеевна развернулась и стремительно зашагала туда. И уже у самого входа в зал подумала, что, как ни крути, а в приказе есть-таки большая доля правды. Всё равно было обидно, но съездить Аркашу по ухмыльной наглой морде расхотелось. Остановилась в дверях. На сцене шла репетиция. Из музыкального центра лающе звучал невыразительный голос попсовой одноразовой певицы, а на подмостках, умоляюще заламывая руки и сладострастно изгибаясь гибким телом, корчилась, разевая рот в такт фонограмме, Алёна. И всё это для того, чтобы умолить, охмурить белокурого херувима, роль которого досталась Владу. Понаблюдав некоторое время за этим непотребьем, Мария Сергеевна громко позвала:

- Аркадий Михайлович! Можно вас на минутку?

Все на сцене враз застыли, певицу вырубили, а главреж и по совместительству ради экономии директор поплёлся к ней, чуть приволакивая тощие ноги «и поджав хвост»,- заметила она.

- На каком основании? – почти выкрикнула в запале, испепеляя гневным взглядом, когда он приблизился, но остановился поодаль, помня о непредсказуемом взрывном характере уволенной.

Старательно отводя взгляд, перебегая им из стороны в сторону и часто разглядывая что-то на полу, дирреж промямлил:

- Поступил документальный сигнал от двух молодых артистов, и я как руководитель должен был среагировать. – Фамилии стукачей можно было не называть.

- Клевета! – возмутилась Мария Сергеевна. – Ты получил отзыв моряков?

Аркаша заелозил ногами и ещё дальше отступил от разъярённой мегеры, опасаясь непредсказуемого финала мини-драмы. Он был таким жалким и прибитым, что она поняла: экзекуции не получится.

- Я обязан был отреагировать, - опять пробормотал он, даже не затлев и воодушевляясь: - И вообще, мы переходим на новый формат: молодёжный мюзикл, для которого нужны молодые артисты, ровесники зрителей.

Старая актриса фыркнула:

- Под фонограмму?

- Почему бы и нет, - подтвердил непотопляемый режиссёр тонущего театрика. – Почему в наступившее время технического прогресса не воспользоваться достижениями акустики и в театре? Наш зритель, если и заметит, не будет возражать. Вспомни, сколько эстрадников выступает под фонограмму, собирая огромные залы и даже стадионы? И ничего. Современной продвинутой молодёжи нужны массовое общение и ритмическая бодрящая музыка. И неважно, откуда она доносится, важны не внешние, а внутренние ощущения. Не важен и текст, и сюжет, важнее, чтобы они были на непонятном английском. Мы будем играть и петь на английском. Ты у нас не потянешь.

- А без меня у тебя ничего не получится, - Мария Сергеевна презрительно улыбнулась.

Мюзик-режиссёр разом стушевался, упёршись взглядом в пол.

- Я знаю,- но так и не осмелился взглянуть в глаза уволенной ведущей актрисы.

А она ещё больше скривила губы, ещё больше растянула рот в презрительной улыбке к невзрачной особе бывшего для неё худрука.

- Ты, может быть, и неплохой режиссёр, но человек – дерьмовый.

- Я знаю, - как заведённый повторил он глухо.

Со сцены послышался требовательный голос руководительницы художественного руководителя:

- Аркадий Михайлович, мы ждём, надо работать.

- И хорошо, что ты меня уволил. – Мария Сергеевна резко повернулась и пошла вон из чужого театра, задорно стуча каблуками и ни с кем не попрощавшись.

В «Опеле» посидела с минуту, осваиваясь со статусом вышвырнутой актрисы, включила мотор и рывком отвернула от тротуара, чуть не врезавшись в «девятку». Та затормозила, молодой парень высунулся в окно пассажира, увидел бабу-водителя и покрутил пальцем у виска. «Он и сам не представляет, до чего прав», - подумала она и уже осторожно вырулила в общий разреженный дневной поток.