Вот-вот наступит счастье

               — Я знаю о вас, Зимин, очень многое, больше, чем вы знаете о себе сами.

               — Как это?

               — Я прочитал все, что вы написали.

               — Спасибо!

               — Я помню все ваши рассказы, даже те, о которых вы давно забыли. Человеческая память несовершенна.

               — Ну и как? Вам понравилось?

               — Никогда не оценивал ваши тексты с точки зрения литературного мастерства. По-моему, это глупо. Впрочем, надо будет попробовать, когда появится свободное время.

               — Не знаю, что и сказать. Я заинтригован. Вы хотите обсудить какой-то мой рассказ?

               — Да. Последний. «Папа, ты меня достал»!

               — И что в нем не так?

               — Задайте этот вопрос литературным критикам. Меня интересует только неожиданный пласт проблем, который обнаружился в рассказе.

               — Например? — Зимин ничего не понимал.

               — Задумывались ли вы о будущем человечества?

               — Конечно, будущее меня интересует.

               — Похвально!

               Зимину показалось, что собеседник издевается над ним. Он всегда относился к критикам с подозрением.

               — Послушайте господин Науко… и как-то там еще, что вам от меня нужно?

               — Называйте меня просто Нау. В другой жизни вам это было позволено.

               — В прежней?

               — В другой. Прежняя и другая — это разные вещи. Когда-нибудь вы обязательно почувствуете разницу, но для этого нужно время.

               — Не понимаю, о чем вы. Я окончательно запутался и потерял нить разговора, — признался Зимин.

               — Давайте разбираться вместе. Понимаете ли вы, что человечество ожидает самая серьезная трансформация за все время его существования?

               — Это вы о практическом бессмертии?

               — Да.

               — Пока это только разговоры. Смелая попытка выдать желаемое за действительное.

               — Вы недооцениваете решимость людей, задумавших трансформацию.

               — Почему же? Высоко оцениваю. Только мне их усилия напоминают активную деятельность создателей вечного двигателя. Та же напористость, тот же куцый результат.

               — О, вы скептик? Ценное качество. Давайте попробуем подойти к проблеме с другой стороны. Согласны ли вы с утверждением, что человечество неминуемо разделится на две неравных части: элиту и остальных?

               — Да. Это очевидно. Тенденция, однако. И знаете, Нау, я не считаю, что это плохо, — Зимин впервые назвал собеседника просто Нау, и это получилось на удивление легко, без напряжения, будто он так обращался к нему не в первый раз.

               — Хотите попасть в число избранных?

               — Нет, — рассмеялся Зимин. — Предпочитаю обходить их стороной.

               — Почему? Они кусаются? Обзываются нехорошими словами? — заинтересовался Нау.

               — Элита мне не нравится. Не хотел бы я стать одним из них, наверное, внутри меня срабатывает подсознательное предубеждение, не могу сформулировать точнее.

               — Очень интересно! Подсознательное — это вы хорошо сказали. Я запомню, мне это пригодится. Но вернемся к главной цели нашего разговора. Вы понимаете, что мы не в силах помешать предстоящему разделению человечества на элиту и прочих?

               — Да, я уже согласился с этим утверждением.

               — Понимаете ли вы, какую ответственность возлагает лично на вас знание этого?

               — Простите…

               — Мы догадываемся, какой жестокий психологический и социальный удар в скором времени обрушится на нашу цивилизацию. В наших силах предпринять определенные действия, которые позволят минимизировать неизбежные потери при сепарации. Неужели вы откажетесь помочь своим согражданам в этот непростой момент истории?

               Вопрос, который задал Нау, показался Зимину намного важнее, чем пустые разговоры создателей новой науки о практическом бессмертии. Он, не отрываясь, смотрел на перстень Нау с огромным драгоценным камнем, который вдруг сменил красный цвет на зеленый. Помогать людям Зимин никогда не отказывался. Или все-таки отказывался? Он попытался вспомнить, когда с ним в последний раз случалось что-то подобное. Но память подвела. Неужели, он всегда был отзывчивым? Почему-то убедиться в этом Зимину было очень важно.

               Обязательно должны были отыскаться в его биографии позорные или хотя бы сомнительные факты. Не мог же он, при любых обстоятельствах, поступать исключительно «правильно». Наверняка приходилось совершать и гадкие поступки, которых следует стыдиться. Зимину стало бы легче, если бы что-то такое всплыло в его памяти. Но нет… Пусто.

               «Надо отказаться сейчас, и тогда пробел будет заполнен. Каждый раз, когда я буду вспоминать о своем решении, мне будет стыдно. Это будет веским доказательством того, что у меня еще есть совесть», — подумал Зимин.

               Следующая мысль была проще: не следует нагружать совесть без необходимости. Легче помочь, если просят.

               — Помочь? Почему бы и нет. Я только не понимаю, какой от меня прок? Что я должен сделать?

               — На этот вопрос ответить можете только вы сами, — сказал Нау твердо. — Собственно, ничего другого от вас и не требуется. Ответьте на свой вопрос — вот и поможете человечеству.

               — А если конкретнее?

               — Вы только что потеряли работу? Так? Но сочинять тексты — это единственное, что вы умеете. Более того, — это то, чем вы хотите заниматься и дальше. Так?

               Зимин кивнул.