Воздушный корабль

Тайна такъ бы и не раскрылась, если бъ изъ Франціи въ Америку, черезъ Нью-Іоркъ, не пришла 6 іюля въ 11 часовъ 37 м. пополудни удивительная телеграмма.

Въ телеграммѣ заключалась копія съ записки, найденной въ Парижѣ при освидѣтельствованіи алюминіевой табакерки, брошенной похищенными баллонистами.

Итакъ вотъ что сдѣлалось съ Прюданомъ и Филемъ Эвансомъ, которыхъ на родинѣ уже собирались зачислить въ покойники!

Ихъ похитилъ Робюръ, тотъ самый нахалъ-инженеръ, который нарочно пріѣзжалъ въ Филадельфію, чтобы опровергнуть теорію баллонистовъ! Онъ пріѣхалъ на своемъ Альбатросѣ

и при помощи насилія овладѣлъ дядей Прюданомъ, Филемъ Эвансомъ и, для круглаго счета, Фриколеномъ.

Всѣ трое были живы, но ихъ приходилось все равно считать погибшими, если только впослѣдствіи не удастся устроить аэростатъ, способный вступить въ борьбу съ Альбатросомъ и выручить плѣнниковъ.

Какъ всѣ были удивлены! Какъ всѣ заволновались!.. Парижская телеграмма адресована была на имя канцеляріи Вельдонскаго института. Содержаніе ея немедленно сообщили членамъ общества; черезъ десять минутъ телефоны разнесли удивительную новость по всей Филадельфіи, а черезъ часъ телеграфъ сообщилъ ее во всѣ концы Америки. Никто не хотѣлъ вѣрить, а между тѣмъ все было сущею правдой.

— Это мистификація! — кричали одни.

— Это какой-нибудь шантажъ! — полагали другіе.

— Немыслимо! Невозможно! — горячились третьи. — Какъ могло совершиться въ Филадельфіи подобное похищеніе? Какъ могло оно остаться до сихъ поръ неоткрытымъ? Какъ могъ Альбатросъ спуститься на землю въ Фермонтскомъ паркѣ, не будучи никѣмъ замѣченъ?

Все это было такъ. Доводы были вѣскіе. Недовѣрчивые люди имѣли еще покуда право сомнѣваться. Но черезъ недѣлю послѣ телеграммы они этого права блистательно лишились. 13 іюля въ Гудзонъ-бэй прибылъ французскій почтовый пароходъ Нормандія и привезъ знаменитую табакерку. Въ тотъ же день ее отправили съ почтовымъ поѣздомъ въ Филадельфію.

Табакерка несомнѣнно принадлежала президенту Вельдонскаго института. Въ этотъ день вегетаріанецъ Джемсъ Кипъ впервые въ жизни пожалѣлъ, что не подкрѣпился дома болѣе существенною пищей: онъ едва не упалъ въ обморокъ при видѣ знакомой алюминіевой табакерки своего коллеги. Онъ узналъ ее, отлично узналъ. Сколько разъ дядя Прюданъ угощалъ его изъ нея понюшкою табачку! И миссъ Долли и миссъ Мэтъ тоже узнали ее. Затѣмъ подлинность ея призналъ папаша означенныхъ зрѣлыхъ дѣвицъ, Вилльямъ Т. Форбсъ, потомъ Трукъ Мильноръ, Батъ Т. Файнъ и многіе другіе члены баллонитскаго общества. Сколько разъ видали они ее въ рукахъ у своего почтеннаго президента, когда онъ набивалъ изъ нея табакомъ свой почтенный носъ!..

Послѣ этого уже не осталось ни тѣни сомнѣнія. Налицо была не только табакерка, но и собственноручная записка дяди Прюдана. Скептики принуждены были замолчать. Друзья похищенныхъ баллонистовъ подняли руки къ небу, призывая мщеніе на нечестиваго инженера.

Смущеніе и отчаяніе овладѣло всѣми, кто былъ близокъ къ дядѣ Прюдану или Филю Эвансу. Компанія Ніагарскаго водопада, въ которой дядя Прюданъ былъ однимъ изъ самыхъ крупныхъ пайщиковъ, готовилась пріостановить свою дѣятельность. Часовая фабрика Walton-Watch-Company подумывала ликвидировать свои дѣла, лишившись превосходнаго директора въ лицѣ Филя Эванса.

Да, это былъ повальный, всеобщій трауръ. Ни у кого не было надежды на возвращеніе баллонистовъ. Кромѣ нѣсколько горячихъ головъ, никто не вѣрилъ въ возможность выручить плѣнниковъ изъ когтей Робюра.

Между тѣмъ, со времени пролета надъ Парижемъ слухи объ Альбатросѣ замолкли. Правда, спустя нѣсколько часовъ его видѣли надъ Римомъ, но и только; дальше пропадали всѣ его слѣды. Впрочемъ, оно было неудивительно въ виду быстроты, которую постоянно обнаруживалъ аэронефъ. Всѣ обсерваторіи принялись за работу, наблюдали и днемъ и ночью, — и все напрасно. Альбатросъ

скрылся, исчезъ, пропалъ — и кто знаетъ? — быть можетъ навсегда.

Конечно, никто не догадался наблюдать его надъ Алжиріей; разумѣется, его видѣли въ Тимбукту, но вѣсть объ этомъ еще не успѣла достигнуть Европы. Что же касается до дагомейскаго короля, то онъ скорѣе отрубилъ бы головы двадцати тысячамъ человѣкъ своихъ подданныхъ и предалъ бы казни всѣхъ своихъ министровъ, чѣмъ бы позволилъ кому-нибудь изъ никъ проболтаться о неудачной борьбѣ съ летательнымъ аппаратомъ. Тутъ было прямо задѣто его самолюбіе.

Далѣе, какъ извѣстно, Робюръ пролетѣлъ надъ Атлантическимъ океаномъ, потомъ надъ Огненною Землею, потомъ надъ мысомъ Горномъ. Послѣ того онъ углубился въ огромную полярную область, откуда ужъ, конечно, нечего было ждать о немъ вѣсти.

Прошелъ іюль мѣсяцъ. Аэронефа никто не видалъ.

Прошелъ августъ. О плѣнникахъ не было ни слуху, ни духу. Что сдѣлалось съ Альбатросомъ? Ужъ не погибъ ли онъ? Ужъ не поплатился ли Робюръ за свою смѣлость?

Подѣломъ бы ему, только баллонистовъ жаль… Наконецъ, прошли двадцать-семь дней сентября. И все никакого результата.