Воздушный Стрелок. Книга VII. Опричник. Том 2

— Я знаю, что с Кириллом моя дочь будет счастлива до самой смерти в глубокой старости. Если же случится иначе, то этот мир утонет в крови, — проговорил боярин и, неожиданно устало вздохнув, потёр руками лицо. А когда немец и русский вновь встретились взглядами, в глазах последнего можно было увидеть лишь тень опаски. — И мне, и государю это пообещал дедушка моего зятя. А его слову можно верить. Кстати, он просил вам передать, что участвует в этом деле.

— А кто у нас дедушка? — поинтересовался фон Штауфенберг.

— Кем может быть дед человека, носящего фамилию Скуратов? — развёл руками Бестужев.

— Чернотоп? — изумился немец. — Но он же… мёртв!

— Ага, аж два раза, — по-русски отозвался его собеседник, но тут же спохватился: — Надеюсь, напоминать о том, что информация о его пребывании в стане живых не должна стать общеизвестной, мне не стоит?

— Будьте уверены, ни мой сюзерен, ни кто-либо ещё этой информации не получит. Даю вам в этом своё слово… Может быть, господин Скуратов-Бельский вам не сказал, но, в нашем сообществе распространяться о подобных вещах не принято. Если гранд желает уйти в тень, мешать ему в этом коллеги не станут, — индифферентно пожал плечами фон Штауфенберг. — В конце концов, все мы рано или поздно приходим к такому желанию. Просто, не все до него доживают.

— Хм, действительно, старик предупреждал, что вы согласитесь с этой просьбой, но не объяснил причин своей убеждённости… я даже было подумал, что вы ему чем-то обязаны, — пробормотал Бестужев, но тут же встрепенулся: — А что, действительно гранды не тревожат ушедших на покой и не передают информацию о них третьим лицам?

— Не тревожат… это сильно сказано. Если уходящий в тень не против общения с некоторыми коллегами, то им ничто не мешает с ним связаться… в личном порядке, так сказать. Что же до «передачи информации третьим лицам»… Она возможна только в том случае, если вроде бы ушедший гранд продолжает активно вмешиваться в дела коллег или явно участвовать в жизни общества в целом. Но в этом случае и говорить о каком-либо уходе в тень не приходится, согласитесь? — сухо проговорил фон Штауфенберг. — А вообще, молчание о пожелавшем покинуть общество гранде — это своего рода правило хорошего тона для его коллег. Ну и, согласитесь, не выполнить столь легко исполняемое желание, когда оно исходит от человека, способного обратить в пепел небольшой город… как минимум, неразумно.

— И участие Никиты Силыча в нынешних событиях никак не повлияет на… ваше молчание? — уточнил боярин.

— Конечно, не повлияет, — отмахнулся экселенц. — Чернотоп же не лезет в межгосударственную политику, не участвует явно в общественной жизни и не наступает на мозоли коллегам… То есть, выполняет все негласные правила «пенсионеров». А тот факт, что он, несмотря на свой статус ушедшего в тень, готов предложить помощь действующим грандам в моём лице и вовсе говорит лишь о его сознательности. Более того, учитывая всё услышанное мною сегодня, я подумываю о том, чтобы связаться кое-с кем из лично знакомых мне «пенсионеров». Думаю, их помощь нам не помешает. Это к слову о том, что у нас не принято тревожить вышедших на отдых коллег. Кстати! Крайне рекомендую упомянуть об этом моём намерении в предстоящем вам разговоре с Бабуром-джи. Вот уж чья помощь в беседах с уже давно вроде как помершими коллегами будет неоценимой. Сколько таких знакомств он скопил за прошедшую сотню лет, мне даже представить страшно. Конечно, совсем не факт, что все его знакомцы согласятся нам помочь, но, думаю, даже десятой части хватит, чтобы поставить этот мир на уши и вывернуть всех папских вивисекторов мехом внутрь. Заживо.

* * *

Два не два… мне удалось урвать аж четыре дня отдыха от дел и проблем! Четыре дня, полных прогулок с женой, тренировок с учениками, пробежек по магазинам и лавкам в поисках сувениров для оставшихся дома близких и друзей… и визитов на полигоны в качестве зрителей. Да, мы всё же забрели на первые четвертьфинальные бои фестиваля среди стихийников и намеревались побывать на финале и закрытии фестиваля. Интересно же узнать, кто из всей собравшейся толпы одарённых окажется самым стойким и неубиваемым!

Мы даже сделали пару ставок на полуфинал, выигрыш от которых, чувствую, уплывёт по тому же адресу, что и предыдущий, почти полностью оказавшийся в «фонде помощи страдающим от дефицита сахара и избытка наглости». Иначе говоря, почти всё выигранное на ставках, сделанных нами на бои четвертьфинала, а это ни много ни мало двести марок, по итогу мы спустили на угощения для мелких. Да, там ещё был аквапарк для них же и разрекламированный индусом хаммам для старшей части нашей группы.