Вождение за нос

Завтра, лучше с утра пораньше, обязательно навещу комнату Клементова в квартирке забавной хозяйки, обожающей долгие монологи. Кроме того, должен позвонить Киря, которому поручено найти для меня самые последние разработки устройств, позволяющих проникать в дома без разрешения хозяев и использования ключей.

Он появился ровно в семь, как и обещал.

— Вот, — Володя протянул коробку внушительных размеров и одновременно пытался выбраться из плаща. — Привез все, что смог найти. На работе думали, что я в домушники решил переквалифицироваться. Не дай бог сейчас квартирные кражи возрастут, посадят, не раздумывая.

— Проходи, — бросила я мимоходом, хотя он и не нуждался в приглашении. Меня полностью заняла попытка распутать навязанные на коробке узлы, которые вполне могли соперничать с морскими.

Глядя на мои мучения и слегка усмехнувшись, Кирьянов веско произнес:

— И не пытайся. У нас новичок в коллективе, списали с пограничного крейсера, так он такие кренделя накручивает, что не любым ножом перережешь. Давай, неси лучше ножницы или сразу пилу.

Я отнесла сверток на кухню, где и продолжила манипуляции с ним. Перевязан он, как оказалось, на самом деле на совесть, так что нож действительно пригодился. Открыв крышку, я обнаружила металлическое кольцо с пятнадцатью, а может быть, и двадцатью отмычками. Да уж, с такой амуницией не только квартирную дверь откроешь, но, пожалуй, и на сейфовый замок можно покуситься. Если завтра все сложится удачно, то я войду в комнату Клементова, как будто с родными ключами, и практически никто не сможет мне помешать.

— Да хватит с ними возиться, еще успеешь наиграться, — Киря выглядел недовольным, — чай бы поставила. Человек приходит с работы усталый, голодный… К тому же выполнив данное другу обещание, а ему за это…

— Не дуйся, сейчас все будет! — успокаивала его я, уже копаясь в холодильнике.

Дежурные полуфабрикаты мирно дремали на полках, не подозревая о том, что их намереваются подвергнуть тепловой обработке.

За ужином Володя старательно, словно я никогда раньше не видела ни одной отмычки, объяснял мне преимущества каждой из них. Пришлось терпеливо выслушивать, ни в коем случае не перебивая маэстро.

— А что с тем мужиком? Ну, который с Самохиным был? На самом ли деле он чист, как слеза младенца, или все с точностью до наоборот? — поинтересовалась я, вытаскивая уже готовое к употреблению филе из микроволновки. — Удалось раскопать любопытные факты?

— Знаешь, сам не ожидал, но придраться не к чему. Репутация хорошая, послужному списку можно висеть на Доске почета. Думаю, он действительно ни при чем.

— Ты его видел?

Кирьянов словно заранее заготовил ответы на все мои вопросы и довольно отвечал:

— Разумеется. Пока сам все не проверю, никому и ничему не поверю. Ты же знаешь мои методы. К тому же для тебя старался. Если хочешь, могу все выложить.

Я согласно кивнула, потому как тоже предпочитаю все знать, нежели доверять, пусть и Кире.

— Так вот, имя — Климов Евгений Максимович, работает в милиции в течение десяти или чуть более лет. Долгое время на нем висела вся оперативка… Ну что? — спросил он, когда доклад и инструктаж можно было считать законченными. — Выбирай, какие себе оставишь?

— То есть? — удивилась я. — Хочешь сказать, что увезешь остальные? Нет, так дело не пойдет. А вдруг мне понадобится именно та, которую ты сейчас увезешь?

В конце концов уговорив оставить мне все отмычки и пообещав в ближайшее время «что-нибудь полезное, хорошее, приятное», я проводила Кирю. Дома его наверняка уже ждали. Мы привыкли выручать друг друга, и напоминание про «должок» было скорее шутливым.

Глава 7

С восьми часов утра я дежурила у подъезда, где снимал комнату Данила Клементов, мой последний и единственный подозреваемый на данный момент. Вчера вечером я попросила Ленку-француженку позвонить ему на квартиру, вдруг все-таки объявился, но попытки застать Клементова были совершенно безрезультатны. То ли Данила что-то подозревал, то ли просто ему патологически везло, но он так ни разу со мной не столкнулся.

Двор выглядел практически пустынным, только время от времени из подъездов выползали, словно сонные мухи, люди, вынужденные ехать на работу. Серые, практически с одинаковым выражением лица говорили о том, что последние сны еще не досмотрены, а пробуждение начнется только в общественном транспорте, где теперь и происходит естественный отбор. Народ, свисающий гроздьями из незакрывающихся дверей автобусов и троллейбусов, всеми силами пытается проехать хотя бы одну остановку, а потом вываливается и начинает вести счет оторванным пуговицам, рукавам, лацканам и прочим деталям одежды. Хорошо, если только одежды.

Ни Нины Сергеевны, ни Данилы я не видела. Они так и не выходили из подъезда, хотя была уже почти половина восьмого. И я начала нервничать. Пусть Клементова нет дома, но старушенция не имеет права опаздывать на работу. В конце концов, должна же быть на свете справедливость?