Вождение за нос

— Возможно, я погорячился. Но я ни в коем случае не имею в виду вашу некомпетентность. Напротив, методы работы, используемые вами, мне нравятся. Просто боязнь, что все напрасно…

— Не напрасно. Я гарантирую вам, что статуэтка будет у вас к началу следующей недели или — самое позднее — к концу. А теперь извините меня, пожалуйста, дела… Как только я выясню что-то новое, непременно вам сообщу. До свидания.

Положив трубку, я пошла налить себе еще кофе. Меня волновало данное обещание, и теперь я терзалась мыслями, не было ли мое заявление слишком опрометчивым. Если кому-то даешь обещание, их просто необходимо выполнить. Людей не волнует, почему что-то не получилось. Они проявляют гораздо больший интерес, чтобы узнать, что ты делаешь для того, чтобы выполнить обещанное. Сегодня уже четверг, почти пять часов вечера. Следовательно, у меня остается три дня этой недели плюс целая следующая, если с Ожерельевым что-то будет не так.

Думать о плохом не хотелось. Мысли имеют не очень хорошее свойство воплощаться в реальность, поэтому не стоит держать в голове того, чего хочешь избежать. Отрезая кусок сыра, я услышала, как в комнате заработал магнитофон, подключенный к усилителю звука от «жучка». Эта сложная, состоящая из множества проводов конструкция отвечала у меня за чип, вмонтированный в телефонный аппарат Ожерельева, стоящий в кабинете.

Я вдруг подумала, что не стоило жалеть камеру. Установила бы ее напротив сейфа, поставив зуммер на максимальное приближение объекта, глядишь, таким образом рассмотрела бы и номер кода.

Оставив сыр на кухне, я метнулась в комнату и замерла у аппаратуры. Прибавив громкость до максимума, я мучительно ждала, нажав кнопку записи. Все-таки техника — лучший помощник, который только может быть у частного детектива, хотя и она иногда склонна к подлостям в виде поломок в самое неподходящее время.

Из динамика раздался длинный сигнал такой силы, что я невольно отпрянула. Словно уходящий паровоз, набирая скорость, гудел мне в самое ухо. Пожалуй, так разговор Ожерельева услышат не только мои соседи, но и кое-кто в доме напротив. С хорошей японской аппаратурой невозможно добиться полной конфиденциальности, особенно если неправильно отстраиваешь ее.

Снизив децибелы, я смогла спокойно приступить к прослушиванию разговора Леопольда Вольдемаровича. Судя по щелчкам, которые раздавались у него в трубке, звонил он за границу.

Я схватилась за свой аппарат, чтобы связаться со справочной службой и узнать, по какому коду звонит абонент номер 27-50-57. На сам разговор можно было не отвлекаться, все равно он пишется на пленку, которую я прослушаю еще не один и не два раза.

Приятный женский голос справочной попросил меня подождать и меньше чем через минуту выдал мне код «30». Сразу после этого в трубке послышались короткие гудки.

Мой мозг вовсе не компьютер, следовательно, коды всех городов я не могу запомнить при всем своем желании. Я полезла в записную книжку, где специально существовала страница, содержащая коды столиц и крупных городов практически всех стран мира. Почти на самом верху я обнаружила то, что искала. «30» — был код Берлина. Совершенно неудивительно — Груздев рассказывал, что Леопольд Вольдемарович в основном проворачивает свои дела с иностранцами, игнорируя богатеев российского и «эсэнгэшного» розлива.

И тут я услышала разговор Ожерельева и расстроилась. Правда, только на миг. Но тем не менее очередной поворот этого запутанного дела вывел меня из состояния равновесия. Напряжение, обрушившееся на меня в начале недели, продолжало нарастать, и я не имела представления о том, когда же это все закончится.

Я буквально сползла с кресла на пол, вслушиваясь в звуки малопонятной речи — Ожерельев и его собеседник говорили по-немецки. Разумеется, все дословно разобрать я не могла, а как раз это сейчас требовалось. Следовательно, мне нужен помощник.

Проверив, как идет запись, — так, на всякий случай, мало ли какие выкрутасы может позволить себе техника или напряжение в сети, — я набрала номер Ленки-француженки. Я опасалась, что не застану ее дома. Такие чересчур ответственные из школы — а она работала именно там — рано не уходят. Всегда находятся факультативы, отстающие ученики, болеющие коллеги, которых необходимо подменить.

— Алло! — пробурчала подруга сдавленным голосом.

— Ленка, привет! Что с тобой случилось?

Ответ получился у нее весьма путаный, потому как сопутствующие чихи и кашли отвлекали меня от ее повествования. Зато эти спецэффекты живописали Ленкину простуду гораздо красочнее, чем она сама. Пообещав прислать ей всяческих вкусностей, способствующих излечению, я перешла к делу:

— Лен, у меня к тебе огромная просьба. Посоветуй, к кому можно обратиться, чтобы на слух перевели телефонный разговор на немецком? Только перевод нужен качественный — все мелочи и нюансы очень важны, понимаешь?

Подруга что-то пробубнила, но обмотанный вокруг ее шеи шарф не способствовал нашему взаимопониманию.