Вожди и заговорщики

Предложения Бухарина были заведомо нереализуемыми: ликвидировать товарный голод (то есть ускорение развития тяжелой и легкой промышленности одновременно) и снижение нагрузки на крестьянство. Ставя перед плановыми органами такие невероятные задачи, Бухарин замечает, что «чиновники „чего изволите?“ готовы выработать какой угодно, хотя б и сверхиндустриалистический план…»[388] Это — уже прямой выпад против Куйбышева, за которым стоит Сталин. Это — отождествление сталинцев с троцкистами. Разумеется, статья вызвала возмущение большинства Политбюро. А Бухарин, сделав свой выстрел, уехал в отпуск.

Выход «Заметок экономиста» был своего рода «вызовом» на открытую дискуссию, где Бухарин считал себя сильнее. Сталин считал сильнее свою позицию, понимая, что его позиция ближе если не «спецам», то большинству партийных чиновников. Генсек лично собрался дать отпор идеям, изложенным в «Заметках экономиста». Он обратил внимание на «эклектизм» статьи Бухарина, которая, с одной стороны, призывает к «переносу центра тяжести на производство средств производства», а с другой — «обставляет капитальное строительство и капитальные вложения такими лимитами (решительное усиление легкой индустрии, предварительное устранение дефицитности… строительной промышленности, ликвидация напряженности госбюджета и т. д., и т. п., что так и напрашивается вывод: снизить нынешний темп развития индустрии, закрыть Днепрогэс, притушить Свирьстрой, прекратить строительство Турксиба, не начинать строительство автомобильного завода»[389].

Но рукопись Сталина осталась неоконченной. По мнению В. П. Данилова, О. В. Хлевнюка и А. Ю. Ватлина «ответ на уровне конкретного анализа экономических проблем не получился, оказался Сталину не по плечу»[390]

. Это сомнительно. Сталин будет развернуто спорить с Бухариным, в том числе и по конкретным экономическим проблемам. Его аргументы будут лучше убеждать членов ЦК, чем аргументы Бухарина (а это — основные судьи в споре). Свои аргументы Сталин изложил в развернутой речи на ноябрьском пленуме ЦК. Но именно в этой речи он «заступился» за Бухарина, противопоставив взгляды, изложенные в «Заметках экономиста» идеям «правого уклониста» М. Фрумкина: «Товарищ Фрумкин любит вообще хватать за фалды тех или иных членов Политбюро для обоснования своей точки зрения. Вполне возможно, что он и в данном случае постарается схватить за фалды тов. Бухарина, чтобы сказать, что тов. Бухарин говорит „то же самое“ в своей статье „Заметки экономиста“. Но тов. Бухарин говорит далеко не „то же самое“. Тов. Бухарин поставил в своей статье отвлеченный, теоретический вопрос о возможности или об опасности деградации. Говоря отвлеченно, такая постановка вопроса вполне возможна и закономерна. А что делает тов. Фрумкин? Он превращает абстрактный вопрос о возможности деградации в факт деградации сельского хозяйства»[391].

Сталин не считал целесообразным осенью 1928 г. разворачивать открытую дискуссию, и не потому, что не имел аргументов, а в связи с неготовностью кадровых позиций. Сталин прекрасно понимал, что в компартии побеждает не тот, кто скажет больше, а тот, за кем останется последнее слово. 8 октября Политбюро судило редакцию «Правды» за публикацию столь спорной статьи без ведома ЦК.

Это был важный сигнал. Бухарин все еще считался одним из лидеров партии, но на партсобраниях стали происходить странные вещи. Так, например, на активе Петроградского района Ленинграда официальный лектор раскритиковал «Заметки экономиста». «Хотя все это не помешало ему заявить, что есть сплетники, говорящие о расколе в ЦК»[392]

. После такой критики члена Политбюро, идеолога партии этот лектор должен был бы получить взыскание. Если бы не выполнял указание своего руководства. Пропагандистская машина партии, раньше служившая инструментом в руках Бухарина, теперь была переналажена против него.

Завоевав на свою сторону большинство в Политбюро, Сталин развернул наступление на организации, в которых преобладали сторонники «правых» — Институт красной профессуры, Московскую парторганизацию, наркоматы, профсоюзы, редакцию «Правды».

Из редакции «Правды» вывели учеников Бухарина А. Слепкова и В. Астрова. Вместо них в «Правду» были направлены сталинцы Е. Ярославский, Г. Крумин и М. Савельев, которые стали публиковать статью за статьей о «правом уклоне» (не называя имен конкретных «правых»). Без их одобрения теперь не могли печататься даже статьи самого главного редактора Бухарина.