Вожди и заговорщики

Судья А. Вышинский, бывший меньшевик, демонстрировал объективность. В последствии он даже гордился, что в одном из зарубежных комментариев вынесенный Вышинским приговор назвали «поражением Крыленко»[377]

. В зависимости от готовности сотрудничать с обвинением и наличия хоть каких — то свидетельств «вредительства» наказание оказалось очень различным. Четырех обвиняемых даже оправдали, так как предъявленные им обвинения были основаны на вопиющей некомпетентности свидетельствовавших рабочих. Но 11 подсудимых были приговорены к расстрелу. Причем 6 из них, активно сотрудничавшим со следствием, была сохранена жизнь. Так отрабатывались методы процессов 30–х гг.: уличить обвиняемого в чем — либо наказуемом, а затем, в обмен на жизнь, добиться от него признательных показаний, значительно усугубляющих вину в глазах общества. Затем с помощью нескольких сотрудничавших со следствием обвиняемых доказать остальным, что они, совершая незначительные политические преступления, на самом деле участвовали в разветвленной вредительской организации. Чтобы спасти себя в этих условиях, нужно каяться. Таким образом удавалось превратить противника в союзника, скомпрометировать не только того, кто признавался во «вредительстве», но и «идейное руководство» — людей, способных предложить альтернативную стратегию развития России. Компрометация и изоляция этих людей стала важнейшей задачей сталинской группы.

Шахтинское дело не вызвало возражений ни у кого из большевистских лидеров. То, что старые специалисты недолюбливали советскую власть и ждали реставрации — не было секретом. При этом граница между ошибками в работе, разгильдяйством и вредительством была размытой. Побывавший в Донбассе Томский отвечал Ворошилову, спросившему, нет ли в этом деле перегибов со стороны ОГПУ: «картина ясная. Главные персонажи в сознании. Мое мнение таково, что не мешало бы еще полдюжины коммунистов посадить»[378]

. Но это еще не входило в планы Сталина.

Столкновение стратегий

В сентябре 1928 г. были опубликованы контрольные цифры на грядущий хозяйственный год. Основные затраты должны были быть направлены на развитие тяжелой промышленности, на «производство средств производства». Готовился и пятилетний план на 1928–1933 гг., в котором проводилась та же идея, но с разными темпами роста: отправной и «оптимальный» (рассчитанный на благоприятные условия). Член президиума Госплана разъяснял: «Мы должны в артиллерийскую вилку поймать действительность, следовательно, отправной вариант должен давать недолет, оптимальный вариант должен давать перелет»[379]. Эти планы намечали не только общий рост тяжелой промышленности, но и ликвидацию диспропорций, из которых буквально состояла советская экономика. Председатель Госплана Г. Кржижановский показывал, что нехватка техники была связана с нехваткой машиностроительных предприятий, которые не могли строиться и работать из — за нехватки металла, который нельзя было произвести из — за нехватки электроэнергии (план ГОЭЛРО был почти выполнен, но электроэнергии все равно не хватало). Бухарин язвительно замечал, что фабрики планируется строить из кирпича, который еще не произведен. Началом всей цепочки были энергетика и чугун. Дальше следовали машиностроительные предприятия и транспорт. До рядового потребителя было далеко.

Предложенные по инициативе Сталина Куйбышевым планы подминали легкую промышленность. Выбор между тяжелой и легкой промышленностью был стратегическим. Легкая промышленность производила товары, покупавшиеся населением, прежде всего крестьянами. Развитие легкой промышленности должно было предоставить товары, которые крестьяне купят, дав таким образом средства для развития тяжелой промышленности, производящей технику и оборудование. Эта техника позволит модернизировать пока крайне отсталую легкую промышленность, не говоря уже о сельском хозяйстве. Таков был план Бухарина и его сторонников. Но в 1927–1928 гг. стало ясно, что крестьянское хозяйство не дает достаточного количества товарного хлеба, чтобы решить все стоящие перед государством задачи. Нужно было выбирать — или продолжать распылять средства между отраслями, или вложить львиную долю средств в тяжелую промышленность, то есть в базу, которая потом, позднее позволит модернизировать все отрасли. Но лишение средств легкой промышленности в пользу тяжелой означало, что у крестьян будут не выкупать продовольствие в обмен на продукцию, а просто отбирать его. 30 сентября Бухарин выступил в «Правде» со статьей «Заметки экономиста». В ней под видом троцкизма Бухарин критиковал политику Сталина — Куйбышева и защищал легкую промышленность, которая быстрее дает прибыль.