Возлюби ближнего своего

Всё чаще и чаще на свет появляются детки из пробирки. Хорошо это или плохо? Не знаю, просто всегда считалось, что дитя есть плод любви, а эти? Плоды технологий?

Порой прибегают к услугам суррогатных матерей, а тогда и вовсе не понять, чей он, этот ребёнок, и кто его мама?

Наука развивается стремительно, несомненно, в скором будущем придумают некий «инкубатор», заменитель материнской утробы. Тогда весь процесс будет выглядеть приблизительно так: сперва в пробирках с исходными клеточками «нахимичат», подберут нужный пол, потом из пробирки в инкубатор, и в положенное время, пожалуйста, получите готовый продукт.

Боюсь, что тогда и остальные, те, кто и сами могут, тоже рожать перестанут. А зачем мучиться-страдать? Только чей это в таком случае будет ребёнок? Инкубаторов? И ещё, а будет ли он кому-нибудь дорог? Станут ли его любить, как собственного, выстраданного?

Да, вопросов больше, чем ответов.

То ли дело в наши годы. Помню, как я нарезал круги вокруг московского главпочтамта. За ним как раз находился переговорный пункт, и я с кучей пятнадцатикопеечных монеток в кармане только и делал, что поминутно поглядывая на циферблат, пережидал ещё один мучительный час, чтобы вновь бежать звонить в Гродно и узнавать:

— Ну, что там у вас, как дела? Пока ещё ничего?

И снова кружить, и вновь звонить. Потом зачем-то зашёл на почту и написал ей письмо. В тот момент я физически страдал так, будто это не она, это я рожаю. Через несколько дней моё письмо доставят в роддом и целая палата рожениц, как в фильмах про далёкие военные годы, будет хором читать моё письмо и рыдать.

И вот наконец долгожданная минута: узнаю, что родила и что родила девочку. Почему-то я хотел мальчика, но, намучившись бродить по улице имени Горького, в конце концов был согласен и на девочку.

Боже мой, как я был счастлив. Редко когда ещё я так ликовал, всё моё нутро мне кричало: «Ты стал отцом! Теперь у тебя есть твоя собственная девочка!»

Интересно, станет ли будущий счастливый отец скакать от радости вокруг инкубатора?

Несомненно, внуков любят больше, чем детей. Раньше всё пытался понять причину этого феномена, теперь знаю. Недаром в народе говорят, «старый, что малый».

У мною почитаемого Виктора Викторовича Конецкого есть такое интересное наблюдение. Если ты, став дедушкой, сидя в ванной, вдруг принялся играться игрушками твоего внука, то знай, это тебе привет с того света.

Старики исподволь, не осознавая, начинают готовиться к уходу, и тогда обостряется желание внимательнее рассмотреть и познать то, что всю жизнь тебя так привычно окружает и мимо чего ты проходишь и не обращаешь никакого внимания.

Смотрю на фотографию моей внучки: она сидит на каком-то берлинском лужке перед каким-то мемориальным зданием и внимательнейшим образом изучает одуванчик. Когда-то раньше я тоже срывал эти белые пушистые шарики, дул на них изо всех сил и смотрел, как разлетаются в разные стороны их маленькие парашютики. Потом перестал это делать — недосуг, да и по-детски всё это как-то. А теперь мы вместе с Лизаветой снова дуем на цветок, и меня на самом деле это увлекает.

Столько лет под моим окном каждое лето стрекочут кузнечики, а как они это делают, никогда не видел. Скажу больше, мне было совершенно безразлично, как они это делают, до тех пор, пока этим вопросом не заинтересовалась моя внучка.

Мы-таки нашли большого зелёного кузнечика «Кузю», который сидел на веточке высокого куста, прямо напротив наших глаз. Когда мы приблизились к нему совершенно и, отведя в сторону другие ветки, увидели стрекочущего Кузю, то поразились, с каким самозабвением он это делал. Мой «львёнок» тут же решил схватить кузнечика, но я объяснил ей, что крошечный скрипач так увлёкся своей маленькой скрипочкой, что потерял всякую осторожность. И что он так старается, чтобы всех нас порадовать своей виртуозной игрой.

— Нельзя обижать музыканта, малыш. Иначе мир потеряет свои привычные краски, а наша жизнь станет серой и скучной.

Вот попытался бы я то же самое про маленькую скрипочку и про кузнечика «Кузю» рассказать Лизаветиной маме или тому же отцу благочинному — представляю, как бы они на меня посмотрели. А Лизавета поняла. Наверно, наши души — детей и стариков — способны входить в некий неведомый науке резонанс.

Внуки даются нам в награду: с ними мы возвращаемся в наше собственное детство, становимся сентиментальнее, а вместе с тем немного добрее и чище. Время идёт, они вырастут и уйдут во взрослый мир, а нам останется ожидать их редких телефонных звонков. Только не будем на них обижаться, потому что так устроен мир и они нам ничего не должны за нашу любовь. Время придёт, и то, что мы передали им, они отдадут своим внукам.

Этим летом мы с матушкой снова засобирались в Черногорию. Узнав об этом, наши дети надумали ехать вместе с нами. Перед поездкой в разговоре с одной молодой бабушкой я поделился планами и услышал от неё с нотками разочарования:

— Так значит, вы в качестве гастарбайтеров, а я думала, отдыхать…

Тогда я её словам особого внимания не придал, и только потом понял, что означала эта фраза.