Возлюби ближнего своего

Мы с друзьями решили бороться. Вход на остров со стороны суши перекрыт, а со стороны моря, пожалуйста, заходи. Мы взяли несколько имеющихся у нас лодок, загрузили строительным материалом и ночью перевезли его на остров. Денег собрали немного, поэтому стали продавать ценности, какие у кого были. А потом о том, что мы задумали, узнали люди и весь город включился в общее дело.

Ты бы видел, что тут творилось по ночам. Народ, словно муравьи, нес к пристани кто камни, кто цемент, доски, гвозди. Всё это везли на остров, а строители на прежнем месте возводили разрушенный храм. В ресторанчиках — вот в этих, что у моря — хозяева готовили еду и кормили тех, кто строит. Это было такое воодушевление, такой всеобщий подъём, а руководил всеми отец Синеша. Ты его должен помнить, в прошлый твой приезд вы служили с ним вместе в монастыре в Прасковице.

Наши храмы маленькие, не то, что в России, и за две недели общими усилиями церковь Александра Невского вновь стояла на прежнем месте. Узнали об этом арендаторы и пожаловались властям, а те решили храм опять снести, как якобы возведённый незаконно. Но никто из черногорцев не соглашался его разрушить.

Стали искать добровольцев среди заключённых Им сказали, нужно сделать кое-какую работу, а за неё вам уменьшат срок. Люди согласились, но когда приехали на место и поняли, что им предлагают разрушать, отказались и забросили молоты в море. «Мы лучше вернёмся в тюрьму, — говорили они, — но иудами не станем». Сейчас эти молоты хранятся у нас в импровизированном музее, но поверь, придёт время и здесь будет настоящий музей народного сопротивления.

Тогда власти привезли албанцев и их руками под охраной полиции снесли наш храм, а отца Синешу решили выслать в Сербию.

Что было делать, у кого искать помощи и защиты? Через наших друзей мы обратились к верующим в России, ведь Александр Невский наш общий святой. Приехали ваши журналисты, потом приезжали официальные лица. Это преступление стало достоянием мировой общественности. Засуетились и наши руководители, у нас не так давно состоялась встреча с одним министром. Мы сказали ему так: «Господин министр, знайте, за нашу святыню, за храм Александра Невского, мы решили стоять до самой смерти».

Мы хорошо понимаем, пока есть православная Россия, будем и мы, не станет России — и вместо наших храмов понастроят вот такие «джакузи». Только прежде они будут вынуждены расправиться с нами, черногорцами.

Когда мы уже расставались, я снял с себя маленький серебряный образок своего святого, князя Александра, и вручил его Милораду:

— В России есть такая высокая награда — орден Александра Невского, я не могу наградить тебя этим орденом, зато могу оставить тебе мой образок, и пусть святой князь хранит тебя.

Милорад подвёз меня на пляж в Каменово, и я возвращался к своим с тяжеленным черногорским арбузом, внешне напоминающим кабачок-переросток, и пакетом огромных слив из милорадова сада. Снова мы плескались с Лизаветой у самого бережка, собирали камушки, и здесь в какой-то момент я увидел двух молодых людей. Он и она, такие ещё беленькие, незагоревшие. Но главное, они смотрели друг на друга глазами, в которых легко читалась любовь.

О! Я знаю, что бывает после того, как молодые люди смотрят друг на друга такими глазами. Это отличная примета для их родителей. Дорогие мои, готовьтесь, скоро и вы вольётесь в наши дружные гастарбайтерские ряды. Так что годика этак через два приезжайте сюда, в Каменово на пляж, здесь хорошо отдыхать с детьми. Конечно, нас тут таких немало, но ради вас мы подвинемся. Ведь мы делаем одно общее и важное дело, наших маленьких «львят», «тигрят», «поросят» и прочих «зверюшек» превращаем в человеков, и кроме нас, дедушек и бабушек, добровольных гастарбайтеров любви, заниматься этим некому.

А то, что мы с Лизаветой сюда обязательно вернёмся, я даже не сомневаюсь, хотя бы ради того, чтобы познакомить её с моим другом Милорадом, его внуками и детьми. И ещё показать ей храм нашего общего русского и черногорского святого — великого князя Александра Невского.

Как люди (ЖЖ-10.12.09)

Кто из нас не любит поспать? Я таких ещё не видел. Нет, конечно, кто-то, может быть, и хотел бы поспать подольше, но не спится, кого-то совесть мучает, а, у кого возможности нет. Но, что бы, «не любить», таких не встречал. И в тоже время, человек создан для движения. Потому, что движение — это жизнь. И, вот, как тут совместить человеку две таких несовместимых стороны бытия? Казалось бы, невозможно, ан, нет, есть такие находчивые люди, которые ходят и спят одновременно, и мы их называем «лунатики».