Возлюби ближнего своего

Худощавый попытался быстро перевернуть карты. Штайнер отбросил его руку.

– Это что, у вас в моде? – спросил он.

– О, извините, пожалуйста. Простое любопытство.

Во время следующей игры Штайнер проиграл восемь шиллингов, дальше он не торговался. Затем взял карты и начал мешать. Он делал это очень внимательно и подмешал королей вниз, чтобы подсунуть их толстяку. Это удалось. Брюнет для видимости тоже торговался, толстяк потребовал одну карту. Штайнер дал ему последнего короля. Толстяк засопел и обменялся с другими взглядом. Штайнер использовал этот момент, чтобы провернуть свой трюк с тузами. Потом он сбросил три карты и прикупил два туза, которые уже лежали сверху.

Толстяк начал торговаться. Штайнер положил свои карты на стол и нерешительно соглашался. Толстяк довел игру до ста пятидесяти. Штайнер принял ее. Но он не был уверен. Он знал, что у толстяка четыре короля, Но пятой карты он не знал. Если к толстяку пришел джокер, то Штайнер проиграл. Худощавый ерзал на своем стуле.

– Можно посмотреть? – Он хотел схватить карты Штайнера.

– Нет. – Штайнер положил руку на карты. Он удивился этой наивной наглости. Худощавый сразу же протелеграфировал бы толстяку ногой.

Толстяк потерял уверенность. Штайнер до сих пор был очень осторожен, и поэтому тот решил, что у него очень сильная карта. Штайнер заметил это и начал играть более азартно. На ста восьмидесяти толстяк остановился. Он положил на стол четыре короля. Штайнер вздохнул и перевернул свои четыре туза!

Худощавый присвистнул. Когда Штайнер начал собирать деньги, он совсем притих.

– Мы сыграем еще круг, – вдруг решительно сказал брюнет.

– Сожалею, но не могу, – ответил Штайнер.

– Мы сыграем еще круг, – повторил брюнет, выпятив подбородок.

Штайнер поднялся.

– В следующий раз.

Он подошел к стойке и расплатился. Затем он сунул хозяину сложенную бумажку в сто шиллингов.

– Передайте, пожалуйста, Фреду.

Хозяин удивленно поднял глаза.

– Фреду?

– Да.

– Хорошо, – хозяин ухмыльнулся. – Влопались, братишки. Ловили плотву, а наткнулись на акулу.

Проигравшие стояли у двери.

– Мы сыграем еще круг, – сказал брюнет, загораживая выход.

– Так не пойдет, сосед, – блеял худощавый. – Это исключено, сэр.

– Нам не в чем упрекать друг друга, – сказал Штайнер. – Война есть война. Когда-нибудь нужно и проиграть.

– Только не нам, – сказал брюнет. – Мы сыграем еще круг.

– Или вы отдадите нам все, что выиграли, – добавил толстяк.

Штайнер покачал головой.

– Мы честно играли, – сказал он с иронической улыбкой. – Вы знали, что вам нужно, а я знал – что мне. Спокойной ночи!

Он попытался пройти между брюнетом и худощавым. При этом он дотронулся до мышц брюнета.

В эту минуту подошел хозяин.

– Никакого скандала в моем заведении, господа!

– Я тоже не хочу скандала, – сказал Штайнер. – Я хочу пройти.

– Выйдем вместе, – сказал брюнет.

Худощавый и брюнет пошли впереди, за ними – Штайнер, а последним – толстяк. Штайнер уже знал, что опасен только брюнет. Пропустив вперед брюнета, они допустили ошибку. Когда тот проходил в дверь, Штайнер быстро отступил назад, заехал, словно молотом, толстяку в брюхо и нанес брюнету удар кулаком по затылку с такой силой, что тот полетел вниз по ступенькам и сбил худощавого. Одним прыжком Штайнер выскочил на улицу и помчался по ней, прежде чем те успели прийти в себя. Он знал, что для него это был единственный выход, так как на улице один против троих он бы не смог ничего сделать. Он услышал крики и, не прекращая бега, обернулся – за ним никто не гнался. Они были слишком ошарашены.

Штайнер сбавил шаг и вскоре достиг оживленных улиц. Перед зеркалом магазина мод он остановился и посмотрел на себя. Шулер и обманщик, подумал он. Но зато половина паспорта в кармане… Он кивнул своему отражению и пошел дальше.

5

Керн сидел на стене старого еврейского кладбища и при свете уличных фонарей пересчитывал свои деньги. Он целый день торговал в районе Хейлигенкройцберг. Это был бедный квартал, но Керн знал, что нищета милосердна и не взывает к полиции. Он заработал тридцать восемь крон. День выдался удачный.

Керн сунул деньги в карман и попытался разобрать надпись на старом надгробном камне, который наклонился к самой стене. – Рабби Израиль Лев, – сказал он потом, – умер в незапамятные времена, был наверняка высокообразованным, – теперь горстка земли и костей… Как ты думаешь, что мне теперь делать? Идти домой, ограничиться этим, или попытаться еще спекульнуть и довести заработок до пятидесяти крон?

Он вытащил монету в пять франков.

– Тебе это довольно безразлично, старина, а? Ну, тогда дело решит случай, ведь судьба эмигранта – это цепь случайностей. Решка – больше не торгую; орел – продолжаю торговлю.

Он подбросил монету и поймал ее. Она выскользнула у него из руки и упала на могилу. Керн спрыгнул со стены и осторожно поднял монету.

– Орел! На твоей могиле! Значит, ты сам мне это советуешь, рабби. Ну, тогда за работу! – И он направился к ближайшему дому, словно собирался штурмовать крепость.