Возлюби ближнего своего

– Ну, и надушись вечером, тогда в кровати у меня будет графиня. Там есть еще мясо?

Керн стоял на улице.

– Рабби Израиль Лев, – горестно произнес он, повернувшись в сторону кладбища. – Меня обчистили. Сорок крон! А с куском мыла даже сорок три. Это двадцать четыре кроны чистого убытка.

Он вернулся в отель.

– Меня никто не спрашивал? – спросил он у портье.

Тот покачал головой.

– Никто.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Даже президент Чехословакии вами не интересовался.

– Ну, того я и не жду, – ответил Керн.

Он поднялся по лестнице. Странно, что отец не давал о себе знать. Может, его, действительно, не было в Праге? А может, его схватила полиция? Он решил выждать еще денька два-три, а потом снова наведаться к фрау Ековской.

Наверху, в своей комнате, он встретил мужчину, который кричал ночью. Его звали Рабе. Он как раз собирался лечь спать.

– Вы уже ложитесь? – удивился Керн. – Еще нет и девяти.

Рабе кивнул.

– Для меня это самое разумное. Сейчас я смогу поспать до двенадцати. В-двенадцать я всегда просыпаюсь. Они обычно приходили в полночь. К тем, кто сидел в. карцере. Поэтому с двенадцати я сижу часика два у окна. После этого принимаю снотворное. Таким образом и выхожу из положения.

Он поставил у своей кровати стакан с водой.

– Знаете, что успокаивает меня больше всего, когда я ночами сижу у окна? Стихи. Я их декламирую. Старые стихи школьных времен.

– Стихи? – удивленно переспросил Керн.

– Да. Совсем простые. Например, те, что поют детям перед сном:

Я устал и лягу спать, Уложи меня в кровать!Пусть, отец, взор строгий твой Охраняет мой покой!

Нашалил сегодня я – Боже, не ругай меня!Кровь Христа, дары твои – Да искупят все грехи.Он стоял в полутемной комнате в белом нижнем белье, словно усталый приветливый призрак, и читал стихи – медленно, монотонно, глядя погасшими глазами в ночь за окном.

– Стихи меня успокаивают, – сказал он и улыбнулся. – Я не знаю, почему, но они меня успокаивают.

– Может быть, – ответил Керн.

– Это кажется невероятным, но они действительно успокаивают. После них я чувствую себя спокойно, и мне кажется, будто я – дома.

На душе у Керна стало нехорошо. Он почувствовал, как по коже забегали мурашки.

– Я не знаю стихов наизусть, – сказал он. – Я все забыл. Мне кажется, что прошла целая вечность с-тех пор, как я учился в школе.

– Я их тоже забыл. А теперь, внезапно, все вспомнил.

Керн кивнул. Затем он поднялся. Он хотел уйти из комнаты. Пусть Рабе поспит.

– Если б только знать, как убивать время по вечерам, – сказал Керн. – Вечер – это самое проклятое время. Книг я уже давно больше не читаю. А сидеть внизу и в сотый раз обсуждать, как чудесно было в Германии и когда все изменится, – мне совершенно не хочется.

Рабе сел на кровать.

– Идите в кино. Это лучшее средство убить вечер. Выйдя из кино, обычно даже не помнишь, что видел, но там, по крайней мере, ты забываешься…

Он снял чулки. Керн задумчиво посмотрел на него.

– В кино, – сказал он. Ему пришло в голову, что он мог бы пригласить в кино и девушку из соседней комнаты. – Вы знаете людей, которые живут в отеле? – спросил он.

Рабе положил чулки на стул и пошевелил голыми пальцами ног.

– Некоторых знаю. А что? – Он посмотрел на свои ноги, будто никогда их раньше не видел.

– А людей из соседней комнаты?

Рабе задумался.

– Там живет старуха Шимановская. До войны Она была знаменитой актрисой.

– Я не ее имею в виду.

– Он имеет в виду Рут Голланд, молодую симпатичную девушку, – раздался голос мужчины в очках, третьего жильца комнаты. Он уже несколько минут стоял в дверях и слушал разговор. Его звали Марилл, и он раньше был депутатом рейхстага. – Вы Керн, дон жуан, так ведь?

Керн покраснел.

– Удивительно, – продолжал Марилл. – При самых естественных вещах человек краснеет. При пошлых – никогда. Ну, как сегодня торговля, Керн?

– Настоящая катастрофа. Потерял очень много денег.

– Тогда вам нужно еще потратиться. Это лучшее средство избежать расстройства.

– Я как раз и собирался это сделать, – сказал Керн. – Хочу идти в кино.

– Браво! С Рут Голланд, я так понял из вашего осторожного выспрашивания?

– Не знаю. Я же еще с ней совсем не знаком.

– Вы не знакомы с большинством людей. Когда-то нужно начать знакомиться. Валяйте, Керн! Мужество – лучшее украшение молодости.

– Вы думаете, она пойдет со мной?

– Конечно. В этом одно из преимуществ нашей поганой жизни. Каждый человек будет благодарен, если его отвлекут от страха и скуки, между которыми он постоянно находится. Итак, отбросьте ложный стыд! Вперед, в бой, и не дрожать!

– Идите в «Риальто», – посоветовал Рабе с постели. – Там какой-то фильм о Марокко. Я сделал вывод: человек больше отвлекается от действительности, если попадает в более отдаленные страны.