Возлюби вампира своего

И я побежала на своих слабых человеческих ножках, пытаясь дышать своими новыми человеческими легкими. Чувствуя, как ветки деревьев бьют меня по лицу, словно наказывая за дурацкие наивные мечты об идеальной семье и собственных маленьких волчатах.

Я не хотела больше быть вампиром! Я насмотрелась на старших, высших, древних. Это скучно! Благоустраивать свой замок гораздо веселее, но этим нельзя заниматься вечность. Вечность можно только целоваться с Руби, быть с Руби, жить с Руби. И я не хочу потом влюбляться в кого-то другого, не хочу молодой девчонкой выть на могиле старого волка, моего волка!.. Хочу, чтобы в стае бегали наши волчата, волчата наших волчат.

И не хочу. тем более не хочу состариться рядом с вечно молодым вампиром! У меня же теперь иммунитет к благословению вечной жизнью, я не смогу снова повернуть все вспять и опять стать вечноживущим идеальным хищником!

Не знаю, сколько я успела пробежать, прежде чем поняла, что сердце сейчас пробьет ребра, а легкие разорвутся. Разбитые в кровь колени ныли, просто я не обращала раньше на это внимания. По лицу текли кровь от царапин и злые слезы на собственное бессилие.

И в этот миг из-за кустов мне навстречу выскочил огромный голубоглазый волк. Руби!.. Мой Руби!

Сначала я даже не заметила, что в нем что-то изменилось. Он по-прежнему был живой, теплый, сердце билось так, что я слышала его даже человеческими ушами. Почти человеческими. Густав оставил мне ровно столько силы, чтобы я смогла прожить лет двести-триста с этим слабым беспомощным телом. Почти не старея и не болея.

— Если вдруг тебе захочется протянуть еще одно столетие — обращайся, — подмигнул мне прапредок, прежде чем начать забирать из меня магию, подпитывающую вампирскую сущность.

Вот только я видела, чем заканчиваются попытки обмануть смерть, и совершенно не желала превращаться в Риту и Ганса. Вот уж Каин меня спаси, как говорится. Такого счастья и даром не надо!

Главное, что теперь у меня был иммунитет к благословению вечной жизнью, и снова превратить меня в вампира не смог бы даже Густав. Но я и не собиралась. Мне нужна была всего одна спокойная счастливая жизнь рядом с любимым, а не иллюзия счастья. Да, мои друзья были мне дороги, но все же Руби оказался дороже всех. И я выбрала его, вычеркнув то, что меня всегда пугало в человеческом существовании: болезни и дряхлую беспомощность.

Слабость по сравнению с вампирами и даже с оборотнями я готова была принять как плату за право родить собственных волчат любимому мужчине. Страсть заботиться о своих потомках передалась мне через кровь Эспена и Жанэ и укрепилась магией Густава.

Но сначала я хотела пожить с Рубеном вдвоем, пусть он и будет заниматься своей стаей, а я — крутиться рядом с вампирами своего клана, чтобы помочь советом, если понадобится. В конце концов, то, что я стала человеком, не отменяет нашей связи как собратьев по крови.

— Чего ты хотел от анимагов? — Наобнимавшись вволю, насладившись восторгом в глазах Руби, я наконец-то вспомнила, зачем неслась в лес как сумасшедшая.

— Я и получил то, что хотел, — гордо усмехнулся Рубен, соорудив загадочную рожицу. Пришлось напомнить ему, что хоть он теперь и сильнее меня, но потрепать чьи-то уши я еще вполне в состоянии. — Буду теперь вечно молодой и красивый, — рассмеялся мой оборотень. Но, заметив, как я напряглась при слове «вечно», тут же исправился: — Когда я убил тех двух нелюдей, их сила хлынула в меня, и... знаешь, как комок шерсти... — тут Руби смутился и отвел взгляд: — Как будто что-то мешается и его очень хочется срыг. исторгнуть из себя, вот! Потом оно вроде растворилось, но иногда снова собиралось, словно искало выход.

У меня все обмерло от ужаса, потому что этим комком шерсти могла быть лишь магия Тантибуса, каким-то чудом впитавшаяся в моего волчонка. Как будто этот гад последним усилием пытался зацепиться, удержаться в нашем мире, поработить моего щенка. Возможно, потому, что тот успел побыть моим фамильяром.

— Я поговорил с Густавом, и он ее забрал, — успокоил меня Рубен. — Причем сказал, что мы теперь с ним в расчете. — В голосе волчонка отчетливо слышалось недоумение.

Но я-то понимала, что мой прапредок, забрав себе магию Тантибуса, стал еще сильнее. К тому же почти все птенцы короля кошмаров полегли вместе с ним, а ответвлений с таким же даром вроде бы и не осталось. Так что теперь мой прапредок единственный, кто сможет при желании наслать галлюцинации на своих врагов. Вернее, два моих предка. Жанэ исполнил свою заветную мечту и выпил самого Тантибуса. Ну и наверняка эта парочка не побрезговала перекусить кем-то из птенцов, пополнив свою мощь.

Вообще, я, кажется, начала понимать, почему часть высших охотилась за Густавом, пытаясь если не убить, то хотя бы остановить. Всем повезло, что ему, как и его потомкам, включая Эспена, политика и власть не интересны. Иначе стихийные маги уже давно правили бы всем вампирским миром.