Возлюбленная горца

Давина улыбнулась. Ясное утро – хорошая примета для этого дня. Сегодня начнется стрижка овец, и старый Магнус сказал ей, что это дело пройдет гораздо легче для всех – включая овец, – если погода будет хорошая.

С камышовых болот донесся печальный крик выпи. Давина окинула взглядом крестьянские домики, жавшиеся к крепостной стене, и снова улыбнулась. Свежая солома на крышах, чистые дворы и аккуратные грядки… Леди Айлен поделилась с ней семенами, и Давина постаралась найти им наилучшее применение. К счастью, семян хватило на всех, так что можно было надеяться на то, что зима не будет голодной.

А во дворе, в кузнице, уже кипела работа, и черный дым клубами поднимался в небо. В противоположной стороне двора работали каменщики, укреплявшие стену возле недавно построенной ткацкой мануфактуры. Место же для будущей часовни уже было отмечено столбами и огорожено веревкой.

Давина в очередной раз улыбнулась – картина, открывавшаяся из окна, наполняла ее гордостью и надеждой. Им столько всего полезного удалось сделать всего за год, хотя работы еще предстояло немало. Добиться того, чтобы все живущие на этой земле имели теплый кров и достаточно еды, – ой как это непросто, но для нее и Джеймса не было более важной задачи.

Вначале крестьяне относились к новым хозяевам с некоторой настороженностью, но вскоре осознали, что они с Джеймсом приехали сюда не на время, а навсегда. Конечно, здесь, на этих болотистых пустошах, богатых урожаев ждать не приходилось, но еду всегда можно было купить или обменять на то, что сделано умелыми руками тех, кто жил в Торридоне.

Давина понимала, почему многие местные жители поначалу сомневались в том, что из рыцаря-крестоносца получится хороший хозяин, но Джеймс удивил всех своей хозяйской хваткой и любовью к земле. И, что совсем немаловажно, он был настоящим воином, поэтому знал, как защитить эту землю. И еще он сумел научить здешних мужчин тому, что знал сам.

Золото действительно имелось в ручье на южной границе, но добыть удалось не так уж много, а времени и сил на это ушло порядком. Как и предполагал Джеймс, полагаться на золотодобычу как на главный источник дохода с поместья они не могли.

Дядя Фергус без особого, правда, желания предложил компенсацию за урон, нанесенный его обезумевшей покойной женой, но Давина звонкой монете предпочла нечто более ценное – гарантию независимости. И дядя Фергус с величайшей неохотой согласился передать Торридон клану Маккены. Маккена же, в свою очередь, предоставил Джеймсу полное право на собственность, что означало возможность принятия им любых решений без согласования с вождем клана. И такое положение устраивало все стороны.

Слухи о злодеяниях безумной леди Изобел быстро распространились по всему Нагорью. И каких только сплетен о ней не ходило! Впрочем, для Джоан смерть матери обернулась неожиданной удачей. Арчибальд Фрейзер, узнав о преступлениях тещи, испугался того, что безумие передастся по наследству его детям, и под этим предлогом заявил о намерении развестись с Джоан. От рожденного в браке с ней сына Фрейзер отрекся, и Джоан смогла забрать мальчика в замок Армстронга, где она сейчас и жила как хозяйка.

– Почему ты покинула нашу постель, жена?! – послышался хрипловатый баритон Джеймса.

Ах, этот голос – такой знакомый и родной! Сердце Давины радостно забилось, и она обернулась. Джеймс лежал на животе, подпирая подбородок ладонями, и с улыбкой смотрел на нее. Одеяло сползло с него до пояса, и Давина могла вволю налюбоваться его мускулистой фигурой. Этот мужчина был для нее всем тем, о чем она всегда мечтала, и он, этот чудесный мужчина, принадлежал ей – только ей одной.

Давина вернулась в постель и, скользнув под одеяло, крепко прижалась к мужу. А тот ткнулся носом в ее висок, потом поцеловал в лоб. Давина тихонько зажмурилась от удовольствия; она знала, что любимый мужчина способен защитить ее от любых невзгод.

– Как чувствует себя мой сын этим славным утром? – спросил Джеймс, осторожно проводя ладонью по ее округлившемуся животу.

– Твой сын или твоя дочь пока что мирно спит, – ответила Давина со счастливой улыбкой; ее любовь к Джеймсу росла и крепла с каждым днем, и порой ей даже не хватало слов, чтобы выразить переполнявшие ее чувства.

Она еще крепче прижалась к мужу, и он поцеловал ее в губы. А его пальцы тем временем, блуждавшие там, внизу, уже творили свою обычную магию. Но Давина не позволила ему отвлекаться от дел. Отстранившись, она чмокнула мужа в лоб и тут же встала с постели.

Джеймс застонал, изображая страдания. Перевернувшись на спину, он закинул руки за голову и сказал:

– Ты выглядишь усталой, любовь моя. Возвращайся в постель.

Давина криво усмехнулась.

– Если я вернусь в постель, ты ведь все равно не дашь мне отдохнуть.

– А что же в этом плохого?…

– У нас много дел, Джеймс.

– О, ты жестокая женщина, Давина! Ты покидаешь меня, вознаградив лишь одним жалким поцелуем.

Давина рассмеялась. У него так забавно выходило притворяться капризным.

– Я не могу целый день валяться с тобой в постели, дорогой муж. Ты не забыл, что сегодня мы начинаем стричь овец?