Возлюбленная горца

И тут вдруг незнакомец с диким ревом бросился на Джеймса. Казалось, у того не было шансов, но в самый последний миг Джеймс ловко увернулся и сильным ударом вонзил нож под ребра нападавшего. Незнакомец схватился за живот, судорожно глотая ртом воздух. Затем сделал шаг, второй и со стоном рухнул на колени. Через несколько секунд глаза его остекленели, и он растянулся на полу, с глухим стуком ударившись о него головой. Из глубокой раны убитого хлынула кровь, и в считаные мгновения туника его стала багрово-красной.

– Он был один?! – крикнул Джеймс, подняв на жену глаза.

Давина в тревоге осмотрелась.

– Я никого не вижу, – сказала она.

– Что там с пожаром? – тяжело дыша, спросил Джеймс. Казалось, у него не оставалось сил даже на то, чтобы как следует осмотреться.

– Затухает потихоньку, – ответила Давина.

Тихо выругавшись, Джеймс шагнул к жене и обнял ее. Шумно выдохнув, пробормотал:

– Милая, если бы я снова тебя подвел…

– Джеймс, ты никогда меня не подводил.

– Джеймс! Давина! Вы в порядке?!

– Малколм? Ты не знаешь, что это было? Нападение?

– Нет-нет. Кто-нибудь из вас пострадал?

– Джеймс ранен. На него напали с ножом.

Малколм в тревоге посмотрел на брата.

– Ты ранен?… – пробормотал он.

– Ничего страшного, просто царапина, – пожав плечами, ответил Джеймс и взглянул на свою окровавленную руку.

Но Давина, осмотрев рану, пришла к другому мнению. «Может, швы и не потребуются, но перевязать придется», – подумала она. И ей даже не пришлось ломать голову над тем, где раздобыть ткань для перевязки. Малколм, подтянувшись, мгновенно оказался на антресолях, а затем протянул ей отрез льняного полотна. Кивком поблагодарив его, Давина принялась перебинтовывать руку мужа. Конечно, потом надо будет хорошенько промыть рану и наложить мазь, но для того, чтобы остановить кровь, и такой повязки хватит.

Брезгливо поджав губы, Малколм посмотрел на мертвеца и проворчал:

– Думаешь, это он устроил пожар?

– Скорее всего, – отозвался Джеймс. – Но он не стал уходить далеко и, где-то затаившись, наблюдал за развитием событий.

– Как-то странно все это… – пробормотал Малколм. – Ведь он должен был понимать, что сам себя загнал в ловушку. Возможно, он собирался выманить тебя из спальни, но не рассчитал, и пожар занялся слишком быстро.

– Как бы там ни было, от него мы уже ничего не узнаем, – сквозь зубы процедил Джеймс и, сжав кулаки, добавил: – Я надеялся, что он еще поживет. Ровно столько, чтобы смог ответить, зачем он это сделал.

– Или, что еще важнее, кто ему заплатил. – Малколм подошел к мертвецу. Тот лежал лицом вниз, и под ним уже образовалась кровавая лужа. Малколм перевернул его, поддев носком сапога, и спросил: – Ты его узнаешь?

– Господи, да он ведь совсем еще мальчик! – воскликнула Давина. – Ему лет пятнадцать, не больше. Ради чего он на это пошел?…

– Скорее всего, ради денег, – предположил Малколм.

Давина обняла мужа и прижалась щекой к его могучей груди. В носу першило от дыма и запаха крови, и слезы обжигали глаза. Она едва не потеряла своего Джеймса. Сначала его чуть не отнял огонь, а потом – нож наемного убийцы. Страшно было даже думать об этом.

– А может, этот замок проклят? – тихо спросила Давина, осмелившись наконец сказать то, о чем давно уже думала.

– Злые духи тут ни при чем, – заявил Джеймс. – Скорее всего, виноваты злые люди.

– Да, верно. – Малколм нахмурился. – Знаешь, я обнаружил расплавленный воск на обгоревшей лестнице, – добавил он. – Так что пожар – не случайность. Тот, кто его устроил, хотел убить вас обоих.

Едкий запах дыма вызвал в памяти Джеймса жуткие картины из недавнего прошлого. В бытность крестоносцем ему доводилось участвовать в осаде нескольких крепостей. К счастью, сейчас к запаху дыма не примешивался запах горелого мяса.

Между тем люди Джеймса и те воины, что привел с собой Малколм, уже заканчивали сооружать пандус. Джеймс спустился вниз первый, а Малколм помог спуститься Давине. Усевшись за стол в Большом зале, Джеймс тотчас же осушил кружку эля, а затем еще и кружку воды. Живительная влага если и не вернула ему силы, то вернула способность соображать, и теперь он задавал себе бесчисленные вопросы, требовавшие немедленных ответов. И действительно, кому они с Давиной мешали? Кто хотел их смерти?

Джеймс обвел хмурым взглядом собравшихся в зале людей – усталых и перемазанных сажей. Они отдали все силы, спасая их с Давиной, – но есть ли среди них предатель или предатели? И если есть, кто они?

– Джеймс, позволь мне заняться твой рукой, – сказала Давина. – Моя служанка Коллин уже принесла мазь из кладовой.

Давина поставила на скамью корзину с чистым полотном для перевязки и глиняный горшочек с какой-то мазью, имевшей отвратительный запах. «Неужели такой гадостью можно лечить людей?» – подумал Джеймс, поморщившись. Заметив, что руки у Давины все еще дрожали, он решил, что она затеяла всю эту возню с его рукой еще и для того, чтобы хоть чем-то отвлечься и успокоиться. Он старался ей не мешать и не издавал ни звука, даже когда она зашивала его рану. Ради нее он готов был на все.