Возлюбленная Пилата

Она повернулась и посмотрела туда, где лежали Колумелла и Руфус. Их разговор был уже закончен. Колумелла, лежа на спине, смотрел в ночное небо, а лицо Руфуса кто-то накрыл платком.

— Его мы уже не спросим, почему он так поступил, — с грустью сказала Клеопатра. — И Глауку… — Она пожала плечами. — Несмотря на все, что он сделал, я не могу его ненавидеть. Но мне бы очень хотелось узнать, что за этим стоит.

Деметрий взял ее за руку и кивнул головой в сторону запада.

— Пойдем, посмотрим на пустыню. Она так же убийственна, как и эти запутанные планы, но немного яснее.

Он подвел ее к брустверу. Их плечи соприкасались. Опершись на камни, Деметрий крепко держал ее руку в своей.

Перед ними в призрачном свете неполной луны простирались серо-коричневые застывшие барханы, а белые шатры на возвышенности выглядели как паруса кораблей. «Кораблей, — подумала она, — которые подняты огромной волной и сейчас рухнут в долину и разобьются. Если я наклонюсь, я увижу обломки. Трупы слонов. И… Афера».

Помолчав немного, она спросила:

— И что было в письме?

— Ничего особенного. Кое-что о княгине Клеопатре и ее спутницах, Таис и Арсиное, о саде наслаждений в Канопосе и о небольшом дворце в Александрии.

Она тихо вздохнула.

— Иногда приходится солгать, чтобы приблизиться к истине.

— К истине?

— А разве осуществление собственных желаний не является таким же истинным, как и препятствия, которые приходится при этом преодолевать?

— Я не знаю, что по этому поводу сказал бы Сократ, но аплодисменты софистов ты бы заслужила.

Она искоса взглянула на него.

— Ты рассердился? Тебе кажется, что я высказалась об истине не так, как ее обычно понимают?

— Да нет. Что касается тебя и твоих желаний, твоего родства с великой Клеопатрой, то мне вполне понятно. Но ты могла бы избавить нас от многих ненужных усилий, если бы раньше рассказала кое-что из того, что ты знаешь. Об Ао Хидисе, например.

— Я немногое могла бы рассказать. — Она тихо засмеялась. — Но если ты рассержен, мне нужно постараться тебя успокоить.

Деметрий кивнул.

— Я что-нибудь придумаю. Когда все здесь закончится. И если мы останемся живы.

Через три часа после восхода солнца закончились бои. У Клеопатры не было желания смотреть на результаты кровопролитного сражения.

— Первая группа будет составлена уже сегодня, — сказал Элеазар. Врач работал до изнеможения, но, к удивлению многих, не был рад приказу присоединиться к тем, кто должен отправиться домой в ближайшие часы. — Еще так много работы… Но когда приказывают высокие господа, нужно подчиняться.

— Кто приказал? — спросила Клеопатра, вглядываясь через плечо Элеазара в долину и пытаясь глазами отыскать Деметрия.

— Колумелла. Кто же еще? А Никиас не возражал.

— Я думаю, ему нужен самый лучший врач.

Элеазар протер глаза.

— Может быть, есть врачи получше, чем я. Тогда пусть возьмет другого. А если я самый лучший, то мне нужно остаться здесь. Но что наши мысли против приказов? — он поднял руки и опустил их. Это было жестом бессилия.

Вышла первая колонна, состоявшая из раненых и тех, кто ухаживал за ними. Ее сопровождал конвой, который также должен был прикрывать обоз с добычей — первую часть сокровищ, награбленных Бельхададом и его предками в последние десятилетия. Ценности погрузили на оставшихся верблюдов и повозки, запряженные быками.

От воинов, которые обеспечивали прикрытие, Клеопатра слышала жуткие рассказы о боях в долине и совершенно неправдоподобные истории о горах монет и драгоценных камней, которые они должны были охранять.

Она хотела остаться. Нужно было еще кое-что выяснить. Но Деметрий позаботился о том, чтобы она отправилась с первой группой.

— Что тебе еще нужно в долине? — спросил он. — Пересчитать трупы? Посмотреть, как сносят крепость Бельхадада?

— Где-то там должна быть статуя, на цоколе которой высечена надпись. Статуя бога.

— Бога? Какого бога?

— Анубиса.

— Я ее разрушил. Цоколь тоже, чтобы заложить вход…

— Что? — У нее перехватило дыхание. — Как? — В голосе звучала безнадежность.

— Бельхадад говорил, что Руфус пытался рассмотреть цоколь снизу. Что он хотел там увидеть?

— Потом. Я расскажу тебе позже.

Элеазар предложил остановиться на постоялом дворе, который принадлежал эллинизированному вавилонянину. Он находился на окраине Гадары, в Десятиградье. Там, говорил лекарь, есть вкусная еда, роскошные бани, просторные покои, аркады и внутренние дворы, в которых журчали фонтаны, цвели ароматные цветы, а при луне пели прекрасные птицы. Решили, что Клеопатра будет ждать его там. Его и всех остальных, кто выжил. А прежде чем они придут, она хотела написать письмо.

Когда они тронулись в путь, она не знала, кто выжил. Она хотела это выяснить и в то же время боялась услышать имена тех, кто больше никогда не вернется.