Возлюбленная Пилата

Мухтар появился снова только после захода солнца. Отложив все необходимые разговоры, Деметрий решил немного подождать и понаблюдать за своими спутниками. Вместе с Мелеагром и Леонидом он осматривал грузы, чтобы убедиться, все ли на месте, проверял, насколько аккуратно погонщики уложили тюки с товарами, надежна ли охрана. Тут он увидел Мухтара, стоявшего возле большого костра перед пивной.

— Животных я уже проверил, — отчитался Мелеагр. Подавив смешок, он добавил: — По привычке, Деметрий. Не потому, что это предложил Руфус.

— А он предложил?

— Еще нет.

Деметрий остановился, прислонясь к столбу.

— Ночь быстро становится холодной, — сказал он. — Я ее сейчас немного… подогрею.

Леонид с шумом втянул в себя воздух.

— Глупо со стороны Микинеса, — проговорил он вполголоса. — И со стороны Руфуса. Хорошо, что римляне обеспечивают безопасность каравана, но…

Деметрий кивнул.

— Вот именно. Но.

Когда он подходил к костру, Мухтар повернулся ему навстречу.

— Можно тебя на пару слов, хозяин каравана?

Деметрий прислушался к интонации, но не заметил ни насмешки, ни той ненависти, которая обычно сквозила в его словах в Адене.

— Я слушаю.

— Наместник — старый друг моего отца, — объяснил Мухтар. — Поэтому я подумал, что для всех было бы лучше, если с ним поговорю я.

— Почему ты, не предупредив заранее меня, берешь жеребца, за которого я заплатил Хархаиру?

Мухтар пожал плечами.

— Как сказал твой слуга, он был предназначен именно для этой цели.

Деметрий прищурил глаза.

— Чем закончились переговоры?

— Дружескими словами и добрыми пожеланиями каравану. Пошлину платить не нужно.

— Звучит так, будто есть еще что-то.

Мухтар кивнул.

— Налог с продажи. Торговый налог, как он его назвал.

— Этого следовало ожидать. Сколько?

— Десять процентов. — Мухтар приложил правый указательный палец к носу. — Завтра утром, когда придут купцы посмотреть и поторговаться, будет присутствовать и представитель наместника со своим писарем.

— Нормально. — В своем последнем путешествии Деметрий заплатил тоже десять процентов, так что хвалить Мухтара было особенно не за что. — Тем не менее, — добавил он, — если тебе, Руфусу или кому-нибудь еще придет в голову нечто подобное, я хочу, чтобы сначала спросили меня.

— Так и будет, — согласился Мухтар и повернулся, собираясь уйти.

Деметрий удержал его за рукав.

— Почему вдруг такая перемена? В Адене ты готов был съесть меня живьем.

— Не живьем. — Мухтар посмотрел на рукав. Деметрий отпустил его. — Я бы тебя поджарил, может быть, с острой подливкой, которая перебила бы твой вкус.

— А теперь?

Глаза Мухтара забегали.

— Теперь мы едем вместе. Я погрешил бы против здравого смысла, если бы не делал все, что было бы на пользу тебе, а следовательно, и мне. До конца путешествия.

— Скажи, почему ты вообще отправился в путешествие в такой разношерстной компании?

— Почему это тебя заботит?

— Знание никогда не помешает. Я хозяин каравана, поэтому хотел бы знать, на что мне рассчитывать дальше.

— На помощь с моей стороны, пока мы едем вместе. — Он отвернулся, бросив через плечо: — Моя цель — Ао Хидис. Если тебе это о чем-то говорит. До того как я попаду туда или до момента, когда мы расстанемся, я буду делать все на пользу тебе и себе.

При пивной было большое спальное помещение на двадцать человек и семь маленьких покоев для благородных, более чувствительных к бытовым условиям, а значит, состоятельных путешественников. Когда Деметрий говорил с хозяином о ценах на еду и прочее, он узнал, что четыре комнаты уже заняты: в двух из них остановилась Клеопатра со своими служанками, а в двух других Руфус и Мухтар.

— Римлянин предупредил, чтобы я оставил одну комнату для тебя, господин, — хозяин услужливо посмотрел на него, ожидая ответа.

— Очень любезно со стороны Руфуса и с твоей стороны, но мне придется отказаться.

— Благородное недоверие или неблагородная жадность, господин?

Деметрий улыбнулся:

— И то, и другое, друг мой. Откуда мне знать, не захочет ли ночью какой-нибудь сборщик налогов с длинными пальцами проверить наши тюки с товаром? И не начнут ли пояса и сумки моих людей ночью гулять по твоему несомненно приятному заведению, а потом не вернутся на место?

Погонщики и воины Руфуса ели у большого костра блюда собственного приготовления. Деметрий сел на плоский камень перед пивной и попросил одну из служанок хозяина принести ему жаркое и свежий хлеб, а также кружку прохладного пива с приятным кисловатым вкусом. Во время еды он смотрел на костер, который полыхал не более чем в двадцати шагах от него, вновь погружаясь в свои неутешительные мысли.

Не успел он доесть жаркое, как за его спиной послышался голос:

— У тебя есть особые желания относительно охраны?

Деметрий не повернул головы.

— Я должен их высказать или поручить все тебе? Ты ведь теперь заботишься о лошадях и пошлинах.

— Признаю свою ошибку. Следовало спросить тебя. — В голосе Руфуса, однако, не было и следа раскаяния. Он продолжал в шутливом тоне: — И все же мы сделали правильно, посадив Мухтара на жеребца.

Деметрий не стал с ним спорить и, показав подбородком на костер, спокойно спросил: