Возлюбленный мой

Когда Куин грязно выругался, Роф покачал головой. – Какого хрена я тогда приставил к нему Аструкс…

Последовало напряженное молчание, во время которого Король мерил взглядом Джона и Рива. Затем произнес: – Ох, черт подери. Ну хорошо, я отпущу вас без охраны на этот раз, но вы не будете сражаться. Вы отправитесь в хижину, и только туда, а потом вернетесь и возьмете с собой Куина прежде чем отправиться на улицы. Ясно?

Джон кивнул и развернулся, чтобы отправится в ванную.

– Десять минут, – сказал Рив. – У тебя есть десять минут, и мы выезжаем.

Джон был готов через четыре, и спустился в фойе через шесть. Он был полностью вооружен, все по протоколу, и одет в защитную кожу. Если говорить более конкретно, он ожил почти до маниакального состояния, кровь бурлила в венах со скоростью и силой торнадо.

Он шел и чувствовал, как ему в след смотрят много пар глаз. Из бильярдной. Из столовой. С балкона второго этажа. Безмолвные, но ничего не упускающие наблюдатели.

Братство и другие обитатели дома явно были в шоке от его связи с Хекс, и он мог их понять. Сюрприз! Он связан с симпатом.

Но ты не можешь выбирать того, кого любишь – равно как изменить чувства тех, кто не любит тебя…

Боже, разве это сейчас имело значение? Она была жива!

Ривендж спускался по лестнице, и его красная трость впивалась в ковер каждый раз, когда правая нога ступала вперед. Он был одет не для войны, но тепло, из-под его длинной до пола норки виднелись носы ботинок и манжеты элегантного черного костюма.

Подойдя к Джону, он просто кивнул и направился в вестибюль. Вместе они вышли на улицу, в прохладный вечер.

В воздухе пахло чистой оттаявшей землей.

Аромат весны. Запах самой надежды и возрождения.

Подойдя к Бентли, Джон сделал вдох  и задержал воздух в легких, с мыслью о том, что Хекс делала то же самое этой самой ночью.

И что она не лежит в могиле.

Слезы защипали глаза, когда поющее сердце закачивало благодарность и облегчение в каждую вену его тела.

Джон не мог поверить, что скоро увидит ее... Боже, увидит ее еще раз. Что заглянет в ее темно-серые глаза. Что…

Черт, тяжело будет сдержать себя и не бросится к ней с объятьями, не сжимать ее в руках до завтрашнего утра. Или, может быть, до следующей недели.

Когда они сели в машину, Рив завел двигатель, но не двинулся с места. Он просто смотрел через лобовое стекло на выложенную камнем дорогу.

И тихо спросил. – Как давно это у тебя? То, что ты к ней чувствуешь?

Джон достал маленький блокнот, который всегда носил с собой и написал: «С момента, как впервые встретил ее».

Рив прочел его каракули и нахмурился. – Она чувствует к тебе то же самое?

Джон не стал опускать глаза, когда отрицательно покачал головой. Нет смысла скрывать подобное дерьмо. Не от симпата.

Рив кивнул. – Это на нее похоже. Черт побери... Хорошо, давай сделаем это.

Двигатель взревел и они рванули в ночь.

Глава 20

Надежда – эмоция предательская.

Две ночи спустя, Дариус, наконец, вошел в дом семьи похищенной девушки, и когда перед ним и Торментом распахнулась огромная дверь, их встретил доджен, чей взгляд был полон трагичной надежды. Воистину, вид дворецкого был исполнен такого высокого уважения, что было ясно – он чувствовал, что впускает в дом своих хозяев спасителей, а не убийц.

Только время и превратности судьбы покажут, была его вера уместна или нет.

Он с готовностью проводил Дариуса и Тормента в кабинет, где их встретил джентльмен, который, поднявшись из обитого шелком кресла, старался твердо стоять на ногах.

– Добро пожаловать, господа, я благодарен вам, что вы пришли, – сказал Сампсон, протягивая ладони, чтобы пожать руку Дариусу. – Прошу прощения, что не мог принять вас раньше. Моя любимая шеллан ...

Голос мужчины сломался и в наступившей тишине, Дариус отступил в сторону. – Разрешите представить вам моего коллегу – Тормента, сына Харма.

Когда Тормент приложил ладонь к сердцу и низко поклонился, стало ясно, что у сына были манеры, которыми никогда не отличался его отец.